Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус. Андрей Посняков

загадывал загадки веселые:

      – А прочти-ко, Михайло, чем ты шти хлебаешь? Вона, читай буквицы…

      – Лы… а… лы… а… ла… ппп… тем… лап-тем… Я те дам – лаптем!

      – Хо-хо-хо! Хо-хо-хо!

      – Я те дам – хо-хо!

      Буйные попались Демьянке ученички – то обзывались, то друг с дружкой дрались, правда, так, шутя вроде.

      На них глядя, по поводу грамоты мысли разные в голове в Павла роились: как жатва да все осенние полевые работы закончатся – еще и других парней к Демьянке в ученье отдать – Микифора, Гаврилу, Неждана. Неждан, правда, мог и не пойти – он все же не холоп был и не закуп – смерд, за землицу только обязанный. А вот Микифор с Гаврилой – холопы, по сути – рабы. Сия ситуация сильно тревожила Ремезова: как так получалось, что самые умелые воины – невольники? С чего б им усадьбу, хозяина своего защищать, живота не жалея? Раб, он и есть раб, с какой стороны ни возьми – и хорошего в этом мало. Мысли эти боярин покуда на потом оставил. Вот с жатвой да обмолотом закончить. А потом – праздник, веселье… заодно под это дело с и холопами можно будет решить – повысить их социальный статус.

      Праздник… Да, уже скоро и праздник – конец осенних работ, да и вообще – всего сельскохозяйственного года. Все убрано, обмолочено, где надо – вспахано, озимые, опять же, посеяны. Что остается? Охота да торговлишка – мехами – рухлядью мягкой – на караванной тропе. Скоро, скоро пойдут, потащатся обозы санные по замерзшему Днепру, вверх – к Смоленску и вниз – в Черниговские земли да к Киеву.

      Впрочем, к Киеву – вряд ли. Татары.

      Глава 5

      Праздник

      Осень 1240 г. Смоленское княжество

      Всю первую декаду октября шли дожди, низкое небо затянулось серыми беспросветными тучами, набухла, чавкала под ногами, земля, кругом пахло сыростью, хмарью. Хорошо хоть с хлебушком-житом повезло, а вот свеклу да морковь убрать не успели и теперь опасались – как бы все не сгнило. Смотрели с надеждой на небо – авось, посветлеет еще, авось, да покажется солнышко.

      Молились в часовенке, своей-то церкви в вотчине не было, не озаботились еще поставить, хоть и надо бы, да все руки не доходили – не такое уж и простое дело, храм выстроить, да еще и клир к нему найти. Куда проще – частокол, его-то сейчас – по дождю – и правили, подкапывали, рыли ров. И тут главное было – опятовских смердов с заглодовскими не ставить. Казалось бы, Заглодово да Опята – две соседние деревни, – а ненавидят друг друга хуже татар. С давних пор еще эта вражда повелась – то ли опятовская корова на заглодовскую межу забрела, то ли заглодовские парни за опятовскими девками подсматривали, когда те на реке купались… тут и не разберешь уже. Чисто сельская психология, по типу: у соседа корова сдохла – уже на душе веселей. Ремезов пока не знал, что с этим делать, но старался без нужды заглодовских с опятовскими вместе на работы да в сторожу ночную не ставить.

      И снова хмурыми сырыми ночами, темными, хоть выколи глаз, полезли в голову нехорошие тоскливые мысли. А вдруг – это навсегда все! И скорее всего – именно так, незачем тешить себя несбыточными надеждами.

      Павел даже вновь сел за расчеты… так и вышло, как и тогда, на песке. И еще дождь