Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус. Андрей Посняков

его – хозяина – словно чудище какое-то поганое воспринимают! Значит, есть за что так бояться?

      Самый старший из отроков, закусив губу, несмело поднял глаза:

      – Мы тут, господине, рыбу для тебя ловим…

      – Вижу, что ловите, – Ремезов махнул рукой. – Демьянко Умник не с вами?

      – С нами. Во-он там, у омута – сетка за коряжину зацепилась, вытаскивают.

      – Так позовите немедля! – тут же приказал молодой человек. – Туда, к песочку, пускай придет.

      Приказал и повернулся, пошел.

      – Ой, Демьянко, бедный… – зашептали сзади. – Опять, видать, чтой-то натворил.

      – С нашим-то боярином и творити не надо…

      Пригладив рукой волосы, Павел задумчиво посмотрел в небо: и чего ж его все так боятся-то?!

      Демьянко Умник прибежал тут же, волосы мокрые пятерней пригладил, даже рубаху успел надеть – старую, штопаную, но опрятную, чистую… Поклонился в пояс:

      – Боярин-батюшко, звал?

      – Звал, звал, – покусывая травинку, Ремезов кивнул на траву. – Садись вот тут, рядом.

      Парнишка несмело присел.

      – Грамоте разумеешь?

      Демьянко неожиданно покраснел и опустил голову.

      – Ну? – повысил голос Павел.

      – Не вели сечь, батюшко, – едва слышно прошептал отрок.

      – Так разумеешь или нет?

      – Донесли уже, – Демьян прошептал еще тише и, вдруг вскинув глаза, выкрикнул: – Разумею, да! Дьячок покойный учил, с приходу нашего…

      – Молодец, – довольно покивал молодой человек. – Значит, и буквы знаешь, и Писание…

      – И буквы, и Писание…

      – А вот, скажи-ко, какой сейчас год? Ну, лето, лето которое?

      Чуть прикрыв глаза, мальчишка задумался и зашевелил губами:

      – Лето сейчас… лето сейчас… Шесть тыщ семь сотен сорок восьмое.

      «Тысяча двести сороковой год», – мысленно перевел Ремезов. Однако!

      Глава 4

      Хозяин

      Август – сентябрь 1240 г. Смоленское княжество

      Ремезов беседовал с Умником долго, и не раз, и не с ним одним – и с Михайлой-рядовичем, с закупами, дворовыми девками… Марийка, кстати, ушла, сбежала, о чем уже вечером доложил тиун, на что Павел лишь отмахнулся – бог с ней. Михайло ушел удивленный.

      Из всех разговоров-бесед да из собственных наблюдений-догадок, в течение примерно трех дней в голове молодого ученого сложилась некая более-менее близкая к истине картина, так сказать – житье-бытье юного феодала Павла Заболотнего, Петра Ремеза сына.

      Черт! Вот как все сошлось-то – и внешность, и даже имя-отчество!

      Холмистые, изрезанные глубокими речными долинами земли, что тянулись здесь, вдоль верховья Днепра, издавна принадлежали смоленским князьям, конкретно сейчас – старому Всеволоду Мечиславичу, вассалом которого являлся старый боярин Петр Ремез и трое его сыновей… да-да, у Павла Заболотнего имелись еще и старшие братья, как понял Ремезов – сволочи еще те. Старый боярин, на что-то осерчав, лет пять назад