Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус. Андрей Посняков

Окулко-кат, кажется… То еще прозвище… даже не прозвище – профессия!

      Не успел Павел и слова сказать, как с паренька сорвали рубаху, разложив несчастного на специально принесенной скамье…

      – Эй, эй! – вскочив, замахал руками Ремезов. – А ну-ка, пошли все прочь! Прочь, я сказал! И скамейку эту поганую забирайте.

      – Так, господине, мне его так и пытати? – ничуть не удивившись, деловито осведомился Окулко-кат. – Только начал, два удара едва успел, а ты наказывал – дюжину. Али больше уже?

      – Прочь, сказал! – Павел остервенело притопнул ногою. – Достали уже, садисты чертовы! Квасу бы лучше принесли.

      – А квасок уже девки тащат, – кланяясь, ласково улыбнулся тиун. – Умника-то забрать…

      – Нет! Здесь оставьте.

      – Ага, господине… и кнут.

      – Да подавились бы вы кнутами своими! – рассвирепел Ремезов, которого уже по-настоящему раздражала вся эта нелепая ситуация. – Непонятно сказано? Во-он!

      Все наконец-то вышли… кроме испуганно моргавшего парнишки… этого, как его… Демьянки Умника.

      – А ты что встал? Садись вон, на скамейку, – сверкнул глазами молодой человек. – Что-то квас не несут…

      – Несут, господине, – осмелился подать голос мальчишка. – Девки-то в дверь давно стучатся.

      – Стучатся? – Павел удивленно приподнял левую бровь. – Чего ж я не слышу-то? Впрочем, слышу – словно мыши скребут.

      – Они, господин, громче и не смеют.

      – Кто не смеет, мыши или девки? А, черт с ними со всеми! Да где ж там мой квас?

      Отрок проворно распахнул дверь, и в светлицу тотчас же ввалились две замарашки-девчонки – одна несла в руках большой кувшин, по всей видимости – с квасом, другая – большой поднос с пирогами.

      – Заодно и поедим, – увидав пироги, пошутил Ремезов. – А то когда еще у них тут обед.

      Девушки, поклонившись в пояс, ушли, и Павел поманил пальцем парнишку:

      – Садись вон, на скамейку, в ногах правды нет. Да рубаху-то надень, за столом все-таки. Ну, чего ждешь-то? Садись, кому сказано? Пироги бери, наливай квас… Да не стесняйся ты, парень! Как тебя…

      – Демьянко Умник, – качнув головою, отрок опустил глаза.

      Белобрысый, худой, смуглый… или, скорее – грязный – он чем-то напоминал… беспризорника из кинофильма «Путевка в жизнь». Напоминал, да… причем Ремезов точно помнил, что никогда такой фильм не смотрел! Как не читал и повесть Франсуа Мориака «Мартышка», персонажа которой почему-то напоминал Демьян.

      А, ладно… после во всем разберемся, дома.

      – Ты почему Умник-то? – хлебнув квасу, осведомился молодой человек.

      Парнишка, поспешно вскочив, принялся кланяться, и Павлу пришлось прикрикнуть:

      – Хватит! Хватит, я сказал! Садись и – сидя – рассказывай.

      – Так, господине… ты, верно, ведаешь.

      – Ведаю! – Ремезов раздраженно пристукнул ладонью по столу, от чего его юный собеседник дернулся, словно бы получив удар по лбу. – Но от тебя все хочу услышать. Говори!

      – Язм,