Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус. Андрей Посняков

медведя в прошлом году видали… Ой, ну и взгляд у тебя! На-ко, выпей…

      Кто-то в сером плаще, стоявший напротив Павла, протянул открытую жестяную банку…

      Пиво!

      Господи, так, значит…

      – Спасибо, господин майор!

      Ремезов, наконец, узнал местного участкового – своего, между прочим, приятеля – заядлого доминошника, с которым не раз уже игрывали в садочке вместе с пенсионерами. Уж такого «козла» забивали – словно сваи вколачивали, в соседней деревне слышно.

      – Ла-адно выпендриваться-то, – усмехнулся в ответ участковый. – Просто шел мимо, вижу, у тебя в мансарде свет горит, дай, думаю, зайду – договоримся на завтра партейку, я как раз в отгулы уйду. А то – на рыбалку?

      – Не, на рыбалку не поеду, занят очень, – Павел уже окончательно пришел в себя и, поднявшись с кресла, снял с головы сетку-антенну, на что гость снова хмыкнул, на этот раз уже со значением:

      – Да я вижу, что занят. Ты, Паша, похоже, уснул. Уж разбудил, извини.

      – Ла-адно, – улыбнувшись, Ремезов махнул рукой. – А за пиво – спасибо. Давай вниз спустимся, там у меня самогон есть, хороший, вкусный… Кое-что обмоем.

      – У бабки Левонтихи самогон брал? – утвердительно-осведомленно спросил участковый.

      – У нее.

      – Да. У нее – хороший. Только вот жена… Поздновато уже.

      – Жаль…

      – Но, раз ты так настаиваешь – выпью! И это, кабель-то прибери.

      Павел недоуменно вскинул брови:

      – Какой еще кабель? Ах… Слушай, Андрей, а нельзя мне его еще… на денек? Клянусь, больше не буду… даже заплачу, коли уж на то пошло.

      – Ого-го! – спускаясь по лестнице, гулко расхохотался майор. – Ничего, Паша, обойдется Чубайс или кто там вместо него и без твоих денег. Только ты днем-то кабелек прибери… а на ночь опять протянешь. Народ у нас, сам знаешь какой бдительный – заколебали уже заявы друг на друга по хрени всякой писать! У одной по ее реечной тропе корова соседская ходит, другой от автоматчиков ухватом еле отбился…

      – От автоматчиков – это дядя Леша-лесник, что ли?

      – Он.

      – Так он же непьющий!

      – Вот по этой причине крышу и сорвало. Бывает! Ну, где твой самогон хваленый?

      Ремезов гостеприимно распахнул дверь:

      – В залу, в залу проходи, Андрей.

      Сняв фуражку, участковый покачал головой:

      – Ишь ты – в залу.

      – Так тетушка называла. Сейчас, я колбаску порежу.

      – Не надо, Паш. У меня сала с собой шматок. Вот если только хлебушка да луку.

      Через пару минут приятели уже уселись на диване у небольшого журнального столика, хлопнули по рюмашке, зажевали, потом торопливо накатили еще…

      – Ну, еще по третьей – и можно уже не так часто, – пригладив редеющие на макушке волосы, довольно произнес участковый, настоящий сельский «Анискин», только не дородный, как Михаил Жаров, а, наоборот, тощий, словно жердь.

      Седые виски, усики, смешливые – у самых глаз – морщинки, на кителе – новенькие майорские погоны.

      – Ну,