Реализация. Андрей Константинов

может выйти… Только вот, боюсь, как бы ни перемололось все в будущем – а все равно будет между всеми стоять эта утопленница… Как ее звали-то?

      – Зоя, – глухо ответил Штукин и быстро достал новую сигарету.

      – Дай-ка и мне, – протянул руку к пачке Юнгеров, выбрал сигарету, закурил от зажигалки Штукина и грустно заметил: – Я всегда говорил – есть события обратимые, а есть – необратимые. Необратимые – это рождение нового человека, смерть и судимость…

      Штукин тяжело вздохнул, соглашаясь:

      – Александр Сергеевич, я… Я постараюсь с Егором как-то объясниться… Ну, переломаю я себя… Знал бы сразу, что он для вас и что для него Николенко…

      – Ладно, – тихонько пристукнул кулаком по столу Юнгеров. – Поживем – увидим. Пусть Егор пока перегорит сам, а там – посмотрим. Может, все вместе поговорим, может – вы и сами друг с дружкой объяснитесь… Давай-ка к нашим баранам вернемся. К товарищу Гамернику и твоему заходу к нем у… Допустим, все завертится. И в чем все же глубинный смысл?

      Штукин быстро загасил окурок:

      – Я скажу за себя. У меня – личный счет. Хотя, я понимаю, что лично меня Гамерник убивать не собирался, – он и сейчас вряд ли знает, что я такой, вообще, есть на белом свете. И Ося – тоже под замес попал, и его, наверное, не хотели… Но для меня это ничего не меняет. Я хочу, чтобы они все равно ответили… Надеяться на государство в этом плане – нет резону. И, потом, я хочу сам, своими руками что-то сделать для того, чтобы им плохо было, а не просто сидеть и ждать на берегу, когда мимо меня проплывет труп врага…

      Юнгеров вдруг подумал о том, что Егор, когда кинулся на Штукина, мог рассуждать похоже: пусть и неумышленно Валера эту Зою сгубил – но если сгубил, то ответить должен… Александру Сергеевичу стало как-то неуютно от этой мысли, и озвучивать вслух он ее не стал. Валера же между тем продолжал:

      – Это – моя мотивация. Что же касается глубинного смысла того, что я предлагаю, – тут все просто: я хочу, чтобы он, проверив, поверил мне, а я потом смогу дать ему ту информацию, на которой он влипнет. Более четко сформулировать я не могу.

      Юнгеров покачал головой:

      – Куда уж четче… Ты не кокетничай… Говоришь – информацию, на которой он влипнет? А где такую взять, как смоделировать? Он же не квартирный вор, чтоб его с поличняком за шкирку…

      У Валеры азартно заблестели глаза:

      – Он – не вор, но пошлет-то на дело квартирных воров! Ну, в лифте расстреливать послал же он мокроделов! А эти воры в лапах Крылова – они не суки – молчать не будут…

      Снова возникла пауза. Юнгеров медленно жевал нижнюю губу, прикрыв глаза, и думал. Штукин вдруг заметил, что трясет нервно левой ногой, и приказал себе унять эту дрожь. В стекло окна билась поздняя сентябрьская муха – уже не очень юркая, толстая и полуснулая. Александр Сергеевич встал, распахнул окно, выпустил муху и оглянулся на Штукина:

      – С другой