Земля последней надежды – 2. Время рыжего петуха. Всеслав Чародей 2.2. Виктор Некрас

страх.

      – Ты полоцкий князь? – неожиданно спросила сильным грудным голосом.

      – Он самый, – Всеслав поправил плащ и кивнул воям. – Едем, ребята.

      – Хвала нашему князю! – заорал вдруг в восторге Несмеян.

      – Хвала! – дружно подхватили вои.

      – Спаси тебя боги, княже Всеслав, – негромко сказала жрица.

      – Звать-то тебя как?

      – Бранимирой люди кличут, – после совсем незаметной заминки ответила девушка.

      – Непростое имя, – словно бы невзначай обронил Всеслав. – Пожалуй, что и княжье.

      – Мои предки словенскими князьями были, – кивнула девушка. – Давно, ещё до варягов, до Новагорода того. У меня сам Волх Славьич в предках. Ныне наш род измельчал…

      Князь отлично понял то, чего не договорила Бранимира – род измельчал, но кровь наша всё ещё имеет значение. Весело мигнул:

      – Волхвиня?

      – Да, – Бранимира наконец перестала дрожать – постепенно согревалась. – Макоши служила…

      – А они? – Всеслав мотнул головой, указывая себе через плечо.

      – «Владимиричи»1, – волхвиня недовольно засопела. – Новогородского князя вои. Храм сожгли… думала, уж не уйти мне…

      – А не Остромировы? – вмешался Брень. – Мне показалось, знамено у них посадничье?

      – Не ведаю, – устало ответила Бранимира. – Да и не всё ль равно, в конце-то концов?

      – И то верно, – согласился Всеслав, прижимая волхвиню к себе и чувствуя сквозь корзно, как проходит у неё мелкая холодная дрожь.

      Трещал меж деревьев костёр, бросая посторонь корявые, ломано-гнутые тени, плясал на лицах багровыми отсветами. Со спины медленно и неумолимо подбирался лесной почти осенний холод, а лицо щипало от кострового жара.

      Волхвиня невольно жалась к огню – её одежда доселе не просохла – и куталась в княжий плащ. Всеслав сидел рядом, то и дело заставляя себя отвести взгляд от точёного девичьего лица, от прямого тонкого носа и длинных ресниц, от огневого блеска в глазах и покатых, облепленных сырой тканью плеч – не обиделась бы девушка. Волхвиню обидеть – век удачи не видеть.

      Вои жарили на углях мясо наспех выслеженного дикого подсвинка, над поляной тёк дразнящий запах, в глиняных чашах плескались варёный мёд и сбитень.

      – Слышала я про тебя много странного, Всеславе Брячиславич, – задумчиво говорила Бранимира, щурясь на огонь. – Невестимо даже, чему в тех слухах верить, а чему – нет…

      – Умный человек сам знает, чему ему верить, – уклончиво бросил Всеслав.

      – И это верно, – волхвиня невесело засмеялась. – Говорят люди, будто на тебе благоволение самого Велеса…

      – Ну уж и благоволение! – не сдержался князь. Отвёл глаза под внимательным взглядом девушки и сказал уже тише. – Отметина Велесова – это верно.

      – А что за отметина? – с любопытством спросила Бранимира, подхватывая с углей чашу со сбитнем –

1

Т.е. воины новгородского князя Владимира Ярославича, сына Ярослава Мудрого.