Земля последней надежды – 1. Дети конопатого бога. Всеслав Чародей 2.1.. Виктор Некрас

даже тогда, когда ещё не было и людей.

      – Наставьте меня, Владыки, – сам незаметно для себя прошептал Всеслав. – Было ли отцу знамение? Должен ли я в чём-то исполнить вашу волю?

      Кто ж с богами говорит без жертвы, – тут же укорил он сам себя. Но что пожертвовать? Меч разве что…

      Всеслав замер на миг, пристально глядя на божьи лики. Решительно вытянул нож, кольнул себя в запястье. Что может быть лучшей жертвой, чем человеческая кровь, да ещё и княжья? Только человеческая жизнь.

      Кровь тонкой струйкой канула на землю у подножия капи. Княжья кровь, кровь потомка Дажьбога.

      Княжич щедро окропил рудой подножье каждой капи, завязал руку, отошёл в угол против Владык. Сел, привалился к стене.

      Ему предстояла долгая зимняя ночь в храме. Княжич повозился, устраиваясь поудобнее, завернулся в полушубок.

      Скоро на него навалилось странное полузабытье. Всеслав грезил наяву, видел ясно, словно днём, внутренности храма, и вместе с тем унёсся куда-то в невестимые края.

      Клубы тёмного тумана, подёрнутые серебром, разошлись, открывая прогал в густом сосняке. Широкая утоптанная тропа, пересекая сосняк, выходила к пологому речному берегу, за которым высились гранитные обрывы гор, заснеженные вершины упирались в ярко-лазурное небо. Туман клочьями и клубами оседал между сосновых стволов, растекаясь киселём опричь просеки.

      ЗДЕСЬ было лето.

      И он сам был одет по-летнему, без тёплого полушубка и шапки.

      Всеслав сделал несколько шагов по тропе, невольно остановился, пытаясь понять, ГДЕ это он находится.

      – Не робей, княже.

      Голос был откуда-то знаком. Всеслав вслушался, пытаясь понять, уловить знакомое, но оно ускользало, уходило. Он оборотился, но не увидел никого, кто мог бы сказать эти слова.

      Что-то шевельнулось в чаще, за сосновыми стволами, князь напрягся, пытаясь разглядеть, но увидел только что-то неразборчивое в тумане.

      – Ты кто? – Всеслав не боялся – понимал откуда-то, что здесь не может быть ничего опасного или страшного.

      В тумане послышался смех.

      – Неужто не признал, княже Всеслав Брячиславич?

      Проступило вдруг из тумана что страшное и притягательное одновременно, мешались в нём черты человека и медведя, змея и быка. Проступило и тут же пропало. И Всеслав тут же вспомнил про стоящие в храме лики.

      Велес.

      – Ты, господине? – неверяще обронил он, шагая навстречь голосу.

      Снова послышался смех – густой, басовитый, больше сходный с медвежьим рычанием.

      – Признал всё же, – одобрительно прогудел голос. Всеслав его всё ж признал – голос был похож на Славимиров.

      – Господине, – моляще сказал князь, делая ещё шаг – туман заколебался, редея, в нём смутно возник кто-то огромный, космато-рогатый, зажглись тускло-рдяным огнём глаза. – Наставь, господине!

      – Чего ты хочешь, княже? – голос гулко рокотал, отдаваясь в ушах и меж деревьев.

      – Скажи, господине, избран ли я?

      – Каждый