Москва—Апокалипсис. Михаил Веллер

негромкий грохот и плеск падения.

      Острые языки металла развернулись из основания, как клумба абстракциониста.

      – Так даже лучше, – с задумчивым удовлетворением сказал Кирилл, слыша свой голос внутри головы, уши оказались заложены.

      – Христофор Колумб, – сказал он, – Петру родственником не был и нас не открывал. Что ж это, в самом деле, за уподобление русских туземцам, открытым европейцами. А если ты дикарь, так за себя и отвечай.

      Вдали пересыпался звон сползающих по стенам и подоконникам стекол.

      – Сладкое вредно, – утешил Кирилл фабрику.

      Напоследок зазвенело совсем тихо и мелодично. Выхлестнуло витраж в Храме Христа Спасителя.

      Тогда загудели машины и раздались голоса.

      13

      – Итак, дубина, ты хотел взорвать храм. – Лужков захлопнул пухлое кирилловское «Дело» и сдернул очки. Глубокая вечерняя тишина ощущалась во всем здании мэрии, камнем объяв огромный, в пять окон, кабинет.

      – Ну еще бы… – пробормотал Кирилл, переминаясь на ковре, и попытался приличнее пристроить скованные спереди наручниками руки: от гениталий поднял их к груди, но поза образовалась молитвенная, пришлось опустить обратно. – Покушение на устои веры и государства… Да для чего мне это надо? Я никому не враг, господин мэр.

      – Но повреждения нанесены! – Лужков пристукнул ладонью. Кирилл подумал, что лицо лысого толстячка похоже на колобок, не слишком старательно скрывающий в себе взведенный стальной капкан.

      – Я понимаю, – он вложил в голос сердечное сочувствие: – Храм – ваше детище, вот вам и обидно. Так я наоборот. В смысле, – добавил он поспешно, – зачем же такой храм оскорблять таким безобразием.

      – А храм, значит, нравится? – переспросил мэр (не то насмешливо, не то примирительно, не то капкан изготовился щелкнуть).

      – Честно говоря, нет.

      – Что так?

      – Довольно безвкусная коробка. Непропорциональная. Громоздкая. Но стоять, считаю, должен. Все же святилище. Символ.

      – Ты, значит, считаешь себя вправе самолично распоряжаться, какое искусство нужно москвичам? А какое – взрывать!!

      – Я не самолично…

      – А как? Группа? Бандформирование? Или референдум провел, а я и не знал?

      – Юрий Михайлович, вам известно, что в народе говорят?

      – Мне известно, что в народе говорят, – уверил Лужков, и тень от лампы накрыла половину лица, как козырек. – Я и сам не аристократ.

      – Известно, кепка…

      – Что ты там бубнишь?

      – Что Церетели – ваш друг, и использовал личные связи, чтоб воткнуть своего истукана. Что умеет делать большие бабки, и на этом тоже заработал неслабо. Что западло ставить в столице России памятник, от которого америкашки в Атланте отказались. Да что мы – помойка для их отходов с бит-маками и кока-колой, что ли.

      – Ага. Патриот, значит, нашелся.

      – Если не я – то кто, если не сейчас – то когда, если не здесь – то где?

      – Только