Парящая для дракона. Марина Эльденберт

этому, в кабинет я прохожу довольно бодрой походкой, и каблучки полусапожек звонко стучат по полу. Правда, стоит мне оказаться в его кабинете, как вокруг ощутимо, градусов так на десять, холодает.

      – Соизволите объяснить, что вы делаете здесь в такое время? – произносит он, возвышаясь надо мной и подавляя одним своим ростом.

      Вот честно, это нечестно.

      – У меня к вам очень важный деловой разговор.

      – Важный? – зачем-то уточняет этот дракон.

      Я киваю.

      – Деловой?

      – Деловой.

      – В таком случае вы должны знать, что о важных деловых разговорах договариваются заранее.

      – О том, чтобы объявить кого-то своей невестой, тоже заранее договариваются с невестой.

      Взгляд Ландерстерга тяжелеет, падает на плечи. Каким образом меня еще не впечатало в пол, не представляю, но глаз не отвожу. За то время, что мы играем в гляделки, я успеваю несколько раз покрыться ледяной корочкой, парочку – воспламениться, вспотеть, замерзнуть и еще десять раз вспомнить маму дракона за то, что она его мама. Когда он, наконец, отворачивается и идет к столу, на ходу сбрасывая пальто, у меня получается выдохнуть. Надеюсь, не очень громко, и я тут же перекрываю свой вздох стуком каблуков.

      – Мы с вами будем прекрасной парой, – говорит он, даже не глядя в мою сторону.

      – Я так не думаю.

      – Зря. Вы мне подходите, Лаура. Вы обладаете достаточной смелостью, чтобы войти в мой кабинет без стука и достаточной рассудительностью, чтобы не противопоставлять свои эмоции тому, что не можете изменить. После того, что я в вас увидел, у меня нет никаких сомнений, что из вас получится прекрасная супруга.

      Я открываю рот. Потом закрываю. Если это был комплимент, то не подавился он им исключительно чудом: суше этих слов только булка, хранящаяся в музее «Удивительные вещи» в центре Хайрмарга. Этой булке двести пятьдесят лет, она была законсервирована с помощью особого состава производителем (сейчас у его потомков крутая сеть пекарен) и передавалась из поколения в поколение, пока не попала в музей за большие деньги. Кстати, на тему этого до сих пор идут споры, правда этой булке двести пятьдесят лет, или это пиар-ход сети пекарен «Ешь со вкусом».

      – О чем задумались, Лаура?

      – О булках, – говорю я. – И о маркетинге.

      Кажется, это нарушает привычный ход мыслей Ландерстерга, потому что его рука замирает над кнопкой включения ноутбука.

      – Крайне последовательно, – произносит он, наконец.

      – Вашей последовательности тоже можно только удивляться.

      – Что именно показалось вам непоследовательным?

      Да он издевается!

      – Вчера я сказала о том, что не хочу за вас замуж.

      – За меня?

      – Вообще! Я вообще не хочу замуж, – говорю я. – У меня впереди целая жизнь, и я не хочу…

      – С тем, чего вы не хотите, мы разобрались, – меня перебивают раньше, чем я успеваю закончить.

      – Видимо, не до конца. – От его близости по коже тянет холодом, а внутри жаром. Я прямо-таки чувствую, как превращаюсь