Криминальный роман «Двое». Соня Василевская

Слушай, Бонни, сделай мне чаю.

      – Иди и сделай, – девчонка начала показывать характер. Бондаренко нахмурился:

      – Я, конечно, могу сделать, но на кухне твои родители. Ты предлагаешь мне показаться им на глаза?

      – Почему бы нет?

      – Потому что сегодня я трезвый. Был бы бухой – не вопрос, а трезвого не загонишь. Сам не сунусь.

      В этих словах Света почувствовала оскорбление всей своей семьи, но промолчала. Она боялась как-нибудь и чем-нибудь обидеть Бондаренко, чтобы не разозлить, потому что боялась его потерять. Ей было с ним интересно и пока что он был ей нужен.

      Глава 11

      Когда Толик отчалил в Питер, Света времени тоже не теряла: она позвонила писателю Воскресенскому и договорилась с ним о встрече.

      Андрей Ильич Рязанцев, он же писатель Воскресенский, был знаменит не одними своими книгами, но также тем, что лично знал многих воров в законе, заполонивших Россию с севера на юг и с запада на восток. Все потому, что смотрящий по стране приходился ему сводным братом по отцу. Андрей Ильич в воровской среде давно свой человек, хотя сам ни разу не судим, не вор и не крещен законником. Зато он отлично знает культуру (точнее, субкультуру) воровской среды, знает закон и порядки авторитетов как на воле, так и в заключении. Описывал в своих произведениях он это все очень грамотно и разумно, а перед самими “чесняками”, перед их званием преклонялся. Таким образом, писатель Воскресенский вел двойную, но осторожную жизнь.

      Света Вершинская нашла его случайно и уже была у него несколько раз. Но если прежде она привозила Воскресенскому начало и середину своего произведения, то сегодня захватила несколько листов из конца. До сих пор Андрей Ильич был ее критиком и одновременно учителем. Работал он художественным критиком на радио “Эхо Москвы”, куда Света приезжала всегда и приехала сегодня.

      – Здравствуйте! – Света легонько открыла дверь и заглянула в рабочий офис писателя. Воскресенский поднял глаза.

      – О, да это Светик пожаловала! Ну, здравствуй, здравствуй; заходи!

      Девчонка вошла и бесцеремонно села в мягкое офисное кресло, напротив писателя: это место Воскресенский уступил Свете в самый первый раз, кода она к нему пришла, и теперь это кресло она считала своим по праву.

      – Как дела?

      – Очень хорошо, – Света улыбнулась накрашенными губами. – Я вам привезла несколько листов из конца романа, развязку действия, – она протянула прозрачную цветную папку – скоросшиватель. Воскресенский принял.

      – Но ты говорила, что у тебя копии рукописи нет… Тебе это не мешает? Как же ты справляешься?

      – Я отлично помню все содержание от начала до конца.

      – Содержание-то помнить можно, да только ляпов бы потом не вышло, вроде таких, например, что в начале романа у тебя Калина откидывается по амнистии, а в конце окажется, что по УДО.

      – Если даже такое и получится, то я поленюсь отлистать листы и найти, в каком месте это есть. Я лучше потом исправлю, когда буду переписывать.

      – А у тебя компьютер есть?

      – Наверное, если бы он у меня был, я бы руку не напрягала и листы зря не переводила, как вы думаете?

      Воскресенский