Русский путь братьев Киреевских. А. Малышевский

Авдотье Николаевне Арбеневой

      (племяннице)

      «Рассудку глаз! другой воображенью!» —

      Так пишет мне мой стародавний друг.

      По совести, такому наставленью

      Последовать я соглашусь не вдруг.

      Не славно быть циклопом однооким!

      Но почему ж славнее быть косым?

      А на земле, где опытом жестоким

      Мы учены лишь горестям одним,

      Не лучший ли нам друг воображенье?

      И не оно ль волшебным фонарем

      Являет нам на плате роковом

      Блестящее блаженства привиденье?

      О друг мой! Ум всех радостей палач!

      Лишь горький сок дает сей грубый врач!

      Он бытие жестоко анатомит:

      Едва пленил мечты наружный свет,

      Уже злодей со внутренним знакомит…

      Призрак исчез – и грация – скелет.

      Оставим тем, кто благами богаты,

      Их обнажать, чтоб рок предупредить;

      Пускай спешат умом их истребить,

      Чтоб не скорбеть от горькой их утраты.

      Но у кого они наперечет,

      Тому совет: держись воображенья!

      Оно всегда в печальный жизни счет

      Веселые припишет заблужденья!

      А мой султан – султанам образец!

      Не все его придворные поэты

      Награждены дипломами диеты

      Иль вервием… Для многих есть венец.

      Удавка тем, кто ищет славы низкой,

      Кто без заслуг, бескрылые, ползком,

      Вскарабкались к вершине Пинда склизкой —

      И давит Феб лавровым их венком.

      Пост не беда тому, кто пресыщенья

      Не попытал, родяся бедняком;

      Он с алчностью желаний незнаком.

      В поэте нет к излишнему стремленья!

      Он не слуга блистательным мечтам!

      Он верный друг одним мечтам счастливым.

      Давно сказал мудрец еврейский нам:

      «Все суета!» Урок всем хлопотливым.

      И суета, мой друг, за суету —

      Я милую печальной предпочту:

      Под гибельной Сатурновой косою

      Возможно ли нетленного искать?

      Оно нас ждет за дверью гробовою;

      А на земле всего верней мечтать.

      Пленительно твое изображенье!

      Ты мне судьбу завидную сулишь

      И скромное мое воображенье

      Высокою надеждой пламенишь.

      Но жребий сей, прекрасный в отдаленье,

      Сравнится ль с тем, что вижу пред собой?

      Здесь мирный труд, свобода с тишиной,

      Посредственность, и круг друзей священный,

      И муза, вождь судьбы моей смиренной!

      Я не рожден, мой друг, под той звездой,

      Которая влечет во храм Фортуны;

      Мне тяжелы Ареевы перуны.

      Кого судьба для славы обрекла,

      Тому она с отважностью дала

      И быстроту, и пламенное рвенье,

      И дар: ловить летящее мгновенье,

      «Препятствия в удачу обращать

      И