Последняя любовь президента. Андрей Курков

сто тысяч долларов в год они будут поддерживать сердце ее мужа живым… Нам пришлось пойти на серьезные компромиссы. Ведь это было самое свежее сердце.

      Я дотронулся рукой до груди. Стало жарко.

      – В конце концов пришлось подписать с ней контракт. Когда вы окончательно окрепнете, я вас с ним ознакомлю. Один из пунктов контракта оговаривает ее право постоянно находиться рядом с сердцем ее покойного мужа. Поэтому кабинет, о котором вы говорите, освобожден для нее. Но никакой таблички пока мы вешать не будем. Да и она сама не знает, хочет она здесь сидеть или нет!

      Я сцепил пальцы обеих рук в замок и задумался.

      – Тебе не кажется, что мои веснушки прогрессируют? – спросил я Львовича.

      Он присмотрелся к моему лицу.

      – Да нет, больше их не стало.

      – А что, другого сердца у вас не было?

      – Другое надо было ждать, а это оказалось рядом, в соседней операционной. Принадлежало оно, конечно, не лучшему представителю общества. Но эту информацию Майя Владимировна пообещала хранить в тайне.

      – А ночью? Где она спит? – спросил я.

      Львович замялся.

      – На Десятинной. За стенкой вашей спальни. Там, в другой квартире, была раньше комната для отдыха прислуги. Но вход со двора. Вы не беспокойтесь, ее никто не видит и о ней никто не знает. Почти никто.

      – Что ты сделал? – спросил я, взяв Львовича в оптический прицел своих глаз.

      – Я спас вам жизнь и сохранил стабильность в государстве. Второе, кстати, намного важнее первого. Вы сами понимаете, кто бы сразу воспользовался вашей болезнью или смертью, чтобы объявить очередную войну коррупции в высших эшелонах и под этой вывеской полностью заменить наш слой.

      – Наш слой? – удивился я, услышав новое для себя выражение.

      – Да, наш слой. Мы – расслоившееся общество. Как торт наполеон. У нас один слой бедных, но много слоев богатых и много полубогатых прослоек, которые верят, что личное богатство создается политикой, а не экономикой.

      – Ты мне лекции не читай! Что еще ты пообещал этой даме?

      – Давайте, господин президент, лучше как в «Тысяче и одной ночи». Постепенно. Потихоньку. Так всю правду и узнаете. А то ведь сердце не родное, может и не выдержать. Тогда ради чего я старался?

      22

      Париж. Кафе «Бушерон». Октябрь 2011 года.

      – Я хочу замуж, – сказала она, глядя на бокал молодого божоле.

      – Все женщины рано или поздно хотят замуж, – согласился я, прикуривая от спички бармена сигаретку «Галуаз». – Это не значит, что они хотят счастья. Они хотят стабильности.

      – В прошлый раз, в Брюсселе, ты обещал бросить курить. Ты обещал, что мы будем встречаться не реже, чем раз в десять дней. Ты не обещал на мне жениться, но сам мне рассказывал, что твоя жена умерла уже три года назад, а дочь учится в Америке. Неужели я не могу заменить ей мать?

      Всякий раз, когда мы встречались с Вероникой, разговор начинался с перепалки и взаимных претензий. Это свидание не стало исключением. Я смотрел на нее, красавицу, постепенно теряющую свою молодость и от этого становящуюся более требовательной к