Эдуард Стрельцов. Памятник человеку без локтей. Александр Нилин

послемельбурнской Олимпиаде.

      Качалин поставил на финал в нападение целиком спартаковский состав. Иванову и нельзя было играть с таким коленом, а Стрельцову объяснили тренерское решение тем, что он много воды пьет в Австралии и вообще подустал.

      Для пользы дела лучше будет, если сыграет свежий Симонян.

      В финале победили со скрипом, притом что выглядели да и были сильнее «югов». Но обязанность выиграть лишила футболистов изобретательности.

      Двигались тем не менее хорошо. Пресловутые «горящие глаза» вселяли в тренера и друг в друга уверенность.

      Единственный забитый гол оказался в статистическом отношении курьезным.

      Закрученный Исаевым мяч пересек линию ворот, однако очень грамотно завершавший атаку с фланга Анатолий Ильин для порядка забежал за мячом внутрь ворот и прикоснулся к нему лбом (как сказали бы в наши дни: «контрольный выстрел»).

      У Ильина, говоря по-современному, был имидж игрока, забивающего решающие мячи, – это он ведь, напомню, забил третий мяч немцам в Москве.

      Спартаковский край и в дальнейшем забивал важнейшие голы.

      Ему охотно приписали гол югославам, разрекламировав его как «золотой».

      Про телетрансляцию из Австралии на Советский Союз тогда и не заикались. Но существует кинохроника, где эпизод с забитым и добитым мячом зафиксирован. Информационный курьез, однако, никак не повлиял на приятельство двух великолепных футболистов.

      Они и на банкет в честь сорокалетия победы в Кубке Европы пришли вместе.

      По правилам Олимпиад не только замены запрещались, но и медалей отчеканили ровно одиннадцать – и тот, кто в финале на поле не выходил, оставался без золотой награды. Сразу же после вручения произошла красивая сцена, многократно описанная журналистами (я, например, слышал о ней от Стрельцова, Симоняна и доктора Белаковского).

      Симонян не тот человек, чтобы принять медаль, не заслуженную им стопроцентно. И после награждения, вернувшись в раздевалку, он сразу же протянул ее Стрельцову: «Она твоя, Эдик».

      Эдик, может быть, не совсем тактично, но со всей чистосердечностью, сделал протестующий жест, заметив, что Никите Павловичу – тридцать лет, а ему, Стрельцову, – девятнадцать.

      И он свою медаль получить еще успеет.

      Происшедшее настолько в характере того и другого, что мне этот эпизод после награждения и неудобно пересказывать как нечто из ряда вон выходящее.

      Олимпиад в жизни Стрельцова, однако, больше не случилось. Золотую медаль – за победу во внутреннем чемпионате – он еще получит девять лет спустя.

      Но за успех в Мельбурне его не обнесли наградами.

      Он получил орден «Знак Почета» («трудовика» ему, учитывая молодость и уже замеченную легкомысленность в поведении, наверное, дать побоялись; орден Трудового Красного Знамени получил Лев Яшин, а орден Ленина – капитан команды Игорь Нетто). Ему и Кузьме присвоили звания заслуженных мастеров спорта.

      Кто бы из недоброжелателей, считавших присвоение преждевременным, предположил