Выстрел в Опере. Лада Лузина

Нет! Нет! Нет! – скомкал тишину Машин страх.

      Неизвестный храбрец в штанах с лампасами вскарабкался на решетку.

      Но его героичный поступок выявился запоздалым.

      Кто-то высокий, в темном пальто уже спрыгнул с горы, подхватил на руки двухлетнюю Рику.

      – Пшел вон! – бесстрашно и грозно громыхнул он на медведя.

      Косолапый зарычал, ощерив желтую пасть. Ударил лапой.

      Но Мир – а это был именно он – увернулся от удара так быстро, что Маша только заморгала глазами.

      – Беги ко мне! – Мир вильнул к Анне.

      Та не заставила себя ждать – она мчалась к спасителю. Тот ухватил ее на ходу, рванул к ограждению. Сидевший на заборе несостоявшийся герой в штанах с лампасами принял спасенных девочек Горенко.

      Мир феерично перемахнул забор.

      И был встречен громогласными аплодисментами.

* * *

      – Мир, ты – герой! Настоящий герой!

      – Оставь. Их все равно бы спасли. Ты читала в статье: у Ахматовой умерла сестра Ия. А эта – Рика. Просто ты так испугалась, и я подумал: лучше вытащить их, чтоб ты не страдала.

      – Мир, ты такой молодец! Ты не побоялся!

      – Мне нечего бояться, – сказал он. – Кроме одного, что однажды ты прогонишь меня.

      – Я тебя никогда не прогоню!

      – Обещаешь?

      Он спросил это так серьезно, что у Ковалевой засосало под ложечкой.

      Его «обещаешь?» было тяжелым, как скрижаль, на которой издал свои первые законы Господь.

      И Маша спешно прикусила восторженный язык.

      – Обещаешь? – с настойчивостью повторил Красавицкий.

      «Что сказать?» – заныло испуганно.

      Сказать «Нет» после «я тебя никогда» было нелогично и подло.

      Сказав «Да», она даст вечный обет: жить с Миром – не в любви, так в радости и в горе…

      До смерти!

      Но Ковалева не собиралась вступать в платонический брак на Царской площади образца 1894 или -5 года.

      – Что ты молчишь?

      «Почему он любит меня? Он должен был меня разлюбить! Что-то не так было с Дашиной Присухой…»

      – Мир, – хмуровато проговорила она, изучая носки темных ботиков, – я обещаю, что найду способ тебя распресовать.

      – В смысле?

      – Расколдовать. Я найду Отсуху.

      – А если не найдешь?

      С секунду Маша переминалась с ноги на ногу.

      Затем:

      – Тогда я буду искать ее до смерти. Я не брошу тебя до тех пор, пока не смогу тебе помочь! Обещаю, – принесла она страшную клятву.

      – Идет! – Он страшно обрадовался. Завертел головой. – Как здесь все-таки здорово. И воздух такой нереальный. Как в деревне! Логично, машин же нет. Вокруг сплошные сады. Не могу поверить, что я – в Киеве. Все такое маленькое – я чувствую себя Гулливером. И лысое. То есть, так мало домов, одни деревья…

      Киевица кивнула.

      За их спинами прятался сад цветов – Шато-де-Флер.

      Слева, на горе, проживал окруженный собственным садом Институт Благородных Девиц.

      Впереди Машин, омраченный нешуточным обещанием, взор радовал (еще не заслоненный нелепо-уродливой музейной