Дама и лев. Касанова Клаудия

сознание.

      Толкнув входную дверь в покои аббата, Рауль увидел, что девушка лежит на полу перед камином, всё ещё с деревянным бокалом в руке. Розовое вино пролилось на её белое льняное платье. Он бросил на аббата вопросительный взгляд. Тот, сидя за столом, скреплял своей печатью какое-то послание.

      – Она спит. У нас есть несколько часов, – сказал Гюг, не вдаваясь в объяснения. Новиций кивнул, почтительно опустив глаза. – Следи, чтобы никто не выходил из моих покоев и не входил в них. Никто не должен её видеть, ты понял?

      – Да, отец мой.

      – Возьми письмо. Отправь монаха, которому доверяешь, в Труа, и пусть передаст его лично в руки.

      – Да, отец мой.

      Рауль повернулся, чтобы идти, но замешкался у двери, в сомнениях. Аббат встревожился.

      – Что с тобой?

      – Её уже видели, отец мой.

      – Что ты имеешь в виду? – Гюг Марсийский медленно встал, опираясь обеими руками о столешницу.

      – Перед девятым часом она спустилась в скрипторий, и переписчики…

      – В скрипторий? – недоверчиво воскликнул аббат. – Ты позволил ей войти в скрипторий?

      – Я ей не позволял, – слабо запротестовал Рауль. – Она сама туда пошла.

      – Отлично. Отлично. Если сама пошла, то нам не о чем беспокоиться, так ведь? – раздражённо бросил Гюг. – Может, она ещё куда-нибудь сама пошла? Руководить хором, например, пользуясь тем, что наш кантор, мучимый зубной болью, вынужден был отправиться в лазарет?

      – Ну…

      Аббат готов был испепелить Рауля взглядом. Вспомнив совет аптекаря, обеспокоенного его внезапными вспышками гнева, которые могли плохо отразиться на здоровье, он принялся читать «Отче наш». Остановился на словах «in caelo et in terra7». Новиций дрожал, как осиновый лист. Аббат жестом велел ему следовать за собой. Юноша набрался смелости:

      – Затем я проводил её в трапезную мирских братьев, потому что она была голодна. И тогда, пока она завтракала, несколько мирских братьев… – он глубоко вздохнул и выпалил, – принесли туда кожи и облачения и видели её. Они тут же вышли, – добавил он скороговоркой и искоса глянул на аббата. Тот снова сел за стол. Вернее, рухнул, уронил голову на руки, пальцы которых были соединены, как будто для молитвы. Рауль однако подозревал, что он не молится. Через некоторое, показавшееся ему бесконечным, время, аббат заговорил:

      – Позаботься о том, чтобы письмо дошло до адресата. И, Рауль, сразу же возвращайся и с этого мгновения не оставляй её одну. Ни на секунду. Ясно тебе?

      – Да, аббат, – пробормотал новиций.

      Когда юноша затворил за собой дверь, аббат встал, налил себе бокал вина, на этот раз не разбавив его водой и не подсыпав наркотика, который добавил в питьё Аэлис. Он посмотрел на спокойное лицо девушки, выпил вино залпом, и тепло, разлившееся в горле, возродило его надежды на лучшее. Вести из Сент-Нуара не замедлят прийти.

      Рено, гигантский страж южной бойницы замка Сент-Нуар, с трудом поднялся, держа в правой ручище обкусанную

7

(лат.) …и на земле, как на небе.