Кошмар По-эта. Говард Филлипс Лавкрафт

безумных улиц лабиринт впотьмах

      Реки южней, где древность в грезах спит.

      То был старик согбенный, в рвань одетый,

      В мгновенье скрылся он из виду прочь,

      И я продолжил погружаться в ночь

      Туда, где крыши зубьями воздеты.

      В чем ужас здесь, не сказано нигде —

      Но снова я услышал жуткий зов:

      «Беги от треснувших колоколов!»

      И третий старец каркнул о беде:

      «Сент-тоудского звона берегись!»

      Я побежал – и шпиль злой взнесся ввысь.

      XXVI. The Familiars

      John Whateley lived about a mile from town,

      Up where the hills begin to huddle thick;

      We never thought his wits were very quick,

      Seeing the way he let his farm run down.

      He used to waste his time on some queer books

      He’d found around the attic of his place,

      Till funny lines got creased into his face,

      And folks all said they didn’t like his looks.

      When he began those night-howls we declared

      He’d better be locked up away from harm,

      So three men from the Aylesbury town farm

      Went for him – but came back alone and scared.

      They’d found him talking to two crouching things

      That at their step flew off on great black wings.

      XXVI. Домашние духи

      От града в миле Джон Уэйтли жил,

      Где начинают кучиться холмы;

      Его сметливым не считали мы,

      Поскольку в прах он ферму разорил.

      Бывало, сутками так и сидит

      За найденной в мансарде стопкой книг —

      В итоге сморщился забавно лик,

      И всех людей пугать его стал вид.

      Когда ж он начал выть, решил наш сход

      Его упечь в психушку, потому

      Явились трое эйлсберских к нему,

      Вот только дали деру от ворот:

      Беседовал он с тварями двумя,

      Умчали кои крыльями шумя.

      XXVII. The Elder Pharos

      From Leng, where rocky peaks climb bleak and bare

      Under cold stars obscure to human sight,

      There shoots at dusk a single beam of light

      Whose far blue rays make shepherds whine in prayer.

      They say (though none has been there) that it comes

      Out of a pharos in a tower of stone,

      Where the last Elder One lives on alone,

      Talking to Chaos with the beat of drums.

      The Thing, they whisper, wears a silken mask

      Of yellow, whose queer folds appear to hide

      A face not of this earth, though none dares ask

      Just what those features are, which bulge inside.

      Many, in man’s first youth, sought out that glow,

      But what they found, no one will ever know.

      XXVII. Маяк Старшего

      От Ленга, где вершины взметены

      До хладных звезд, невидных никому,

      Несется света луч сквозь полутьму,

      Чей блеск мольбой встречают чабаны.

      По их рассказам (не были хоть там),

      Из маяка на башне он идет,

      Последний Старший где один живет,

      Стуча посланья Хаосу в тамтам.

      Из жёлта шелка маска Существа,

      И складки странные на ней таят

      Лик неземной, но спросит кто едва,

      Что у него за выдавленный склад.

      Искали многие маячный свет,

      Но что нашли – не даст никто ответ.

      XXVIII. Expectancy

      I cannot tell why some things hold for me

      A sense of unplumbed marvels to befall,

      Or of a rift in the horizon’s wall

      Opening to worlds where only gods can be.

      There is a breathless, vague expectancy,

      As of vast ancient pomps I half recall,

      Or wild adventures, uncorporeal,

      Ecstasy-fraught, and as a day-dream free.

      It is in sunsets and strange city spires,

      Old villages and woods and misty downs,

      South winds, the sea, low hills, and lighted towns,

      Old gardens, half-heard songs, and the moon’s fires.

      But though its lure alone makes life worth living,

      None gains or guesses what it hints at giving.

      XXVIII. Ожидание

      Способны вещи некие внушить

      Мне чувство, будто грянут чудеса,

      Иль