Бессмертные. Джеймс Ганн

но теперь нам надо уходить.

      Кое-как они добрались до шатких ступенек, ведущих наверх, к свету. Рядом, все так же обнимая и поддерживая его, внезапно всхлипнула Барбара.

      – Эдди, Эдди! Что же нам теперь делать?

      Сиберт молча собрался с силами, расправил плечи и постарался опираться на нее не так сильно.

      – Брось, Бобс, – сказал он, – мы не можем сдаться сейчас.

      – Хорошо, Эдди. – Ее голос стал тверже, уверенней. – Они ведь хотят убить тебя, правда, Эдди? Не меня?

      – Откуда ты… знаешь?

      – Ты бредил. И пытался мне что-то рассказать.

      – Ага.

      Они с трудом взбирались по шатким ступенькам. Старые доски опасно прогибались под их весом.

      – Это точно, меня они убьют. Тебя – нет. Кого угодно, кроме тебя.

      Когда они выбрались на свет, безжалостно выставляющий на обозрение пустыню потрескавшегося асфальта, заваленного всяким мусором – пеплом, досками, консервными банками, бутылками, коробками, – Сиберт почувствовал головокружительный прилив сил. Он пришел и ушел, оставив пробелы в памяти.

      Они внезапно оказались посреди аллеи, миновав горы мусора. Здесь стоял сверкающий новизной, изящный турбированный пятисотый «Кадиллак». Когда он оперся на гладкий бок, Барбара распахнула дверь.

      – Где ты его взяла? – спросил он слабым голосом.

      – Украла.

      – Это плохо. Слишком заметный. Нас засекут.

      – Не думаю. В любом случае менять его нет времени. Лезь назад. И ложись на пол.

      Пластиковая поверхность машины была восхитительно прохладной по сравнению с его горячим телом. Он попытался найти другой вариант, но голова отказывалась думать. Тогда он позволил Барбаре затолкать его в машину и с огромным облегчением прижался к полу. Грудь была липкой и горячей; снова открылось кровотечение.

      На заднем сиденье лежали чемоданы. Барбара поставила их вокруг так, что он был совсем незаметен.

      Единственное пятнышко света пробивалось в щель между ними. Он бездумно смотрел на него, когда завелся мотор и машина тронулась с места, увлекаемая вперед турбиной мощностью в 500 лошадиных сил. Оно начало прыгать и расплываться, когда машина поехала. Сиберт заснул.

      Когда он проснулся, машина стояла, и резкий голос прямо у него над ухом произнес:

      – Извините, мисс. У меня приказ останавливать все машины, покидающие город. Мы ищем раненого мужчину. Он не один.

      Они не знают о Барбаре и о том, как сильно он ранен. Они порядком отстали.

      И тут вмешался холодный голос рассудка. Глупый оптимизм. Они могущественны настолько, что могут привлечь к поискам полицию; они на шаг от поимки. И, как только доктор придет в сознание, информации у них станет намного больше. Разумнее было бы убить его.

      – Тут я вам ничем помочь не могу.

      Голос Барбары звенел нежным, чистым колокольчиком.

      – Раненые мужчины – это не по моей части. Я предпочитаю, чтобы они были как вы, офицер, – крепкими и здоровыми парнями. Но, – добавила она беззаботно, – если хотите, можете