Моногамия. Книга 1. Любовник. Виктория Мальцева

красными прописными буквами «Н.Е.Т.».

      Но кто ж станет слушать разум при таких-то обстоятельствах?

      Hammock – Then the Quiet Explosion (Oblivion Hymns)

      Мы входим в полумрак довольно большого холла со стеклянной стеной. Уже смеркается и остатки только что уснувшего солнца лишь слегка наполняют комнаты светом. Я слышу едва уловимую, незнакомую, но безумно красивую музыку и неосознанно ищу её источник. Заглядываю в комнату, расположенную правее, и вижу рабочий стол, весь уставленный мониторами и гигантскими планшетами, на которых Алекс, очевидно, и рисует свои проекты. На одном из мониторов виден эквалайзер в движении, но равномерное звучание музыки во всех помещениях, включая душ, выдаёт стереосистему, распределённую по всей квартире. На полу разложены профессиональные планшеты, развёрнуты рулоны чертежей.

      Его квартира не просто красива, она необыкновенна. Немного мебели в стиле Хай-тек и минимум декоративных предметов расставляют акценты, а подсвеченные изнутри стеклянные панно с причудливыми узорами застывших пузырьков воздуха создают иллюзию движения и дарят ощущение комфорта. Эти панно-перегородки, совершенно разные, но каждая по-своему красивая, служат внутренними стенами, зонирующими одно большое помещение на комнаты.

      Космическая музыка, тихая и едва уловимая, именно «живёт» в этой квартире будущего, дополняя её своим релаксирующим фоном. Внешние стены – это полностью окна, закрытые полупрозрачной белой тканью, настолько нежной, что малейшее дуновение ветра поднимает их, как паруса, открывая взору огромную террасу с растениями и бассейном. Мой нос улавливает едва различимый аромат то ли цитруса, то ли ванили – вероятно, это тоже какая-нибудь сверх прогрессивная система поддержки заданного благоухания.

      Я заглядываю за перегородку из матового стекла в левой части квартиры и вижу её – спальню. Посередине, не прижавшись ни к какой стене, а прямо в центре комнаты стоит огромная кровать; белоснежная, как в люксе для новобрачных.

      В моей голове болтается мысль, что, «пожалуй, не один десяток таких как я уже успел здесь побывать», однако с ней спорит другая: «Но ведь пью же я в семейном ресторане из общественных бокалов и ем из общественных тарелок общественными же вилками, так какая к чёрту разница?». Тем более что в этом заведении весьма трепетно следят за чистотой: белоснежное и ровно выглаженное бельё дышит такой свежестью, какой позавидовали бы даже новорожденные дети – его явно меняли сегодня. И скорее всего Алекс делал это не сам.

      Кроме кровати и пушистого, как облако, кремового ковра, в этой комнате, размером с мой дом, больше ничего нет. Одна из панелей стеклянной стены отодвинута, открывая путь на террасу – именно отсюда и рвётся свежий ветер с запахом дождя, прошедшего где-то недалеко от нас. Он гуляет по всем лабиринтам космического жилища, колыхая белые шторы и наполняя жизнью это пристанище людей будущего.

      Я выхожу на террасу, и моё дыхание перехватывает: перед глазами разворачивается вид на город, лес, озеро и саму террасу – небольшой лазурный бассейн