Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера. Майкл Салливан

время дождь лишь однажды начался среди бела дня. Отсюда видны ураганы, которые опустошают другие районы Маранона. Бури, что разбивают корабли о скалы – или темные тучи, полные дождя и града, – до нас не доходят. Либо поворачивают в сторону, либо рассасываются. Сразу за пределами этой долины бывает ужасно жарко и смертельно холодно, но здесь, в этом месте, всегда солнечно, тепло… идеально.

      Монахи согласно кивнули.

      – Фрукты вызревают, растения не болеют, урожаи обильны. Это действительно благословенный край, Адриан. Благодаря усилиям исправившегося демона или любви Марибора, а может, и тому, и другому. Изредка бывают несчастные случаи или болезни, но для этого у нас была Мэдди Олдкорн, а теперь – госпожа Далгат. Августин может рассказать тебе. Он находился там, когда это случилось.

      Настоятель сделался задумчивым, его жизнелюбие подернулось печалью, и он впервые показался Адриану старым.

      – Ее светлость участвовала в скачках с препятствиями и упала, причем неудачно. Из глаз и ушей сочилась кровь. – Он покачал головой, поморщившись. У Адриана имелись свои жуткие воспоминания, и он знал, что настоятель вновь переживает те события. – Она была при смерти, когда ее принесли в замок и уложили на постель. Позвали Мэдди. Та всегда была колючей, как розовый шип, и неприятной, как пчелиный укус, однако сердце у нее было могучее, как у скаковой лошади, и она готова была прийти на помощь в любой час. Готова была погибнуть ради финишной черты. Большинство считает, что та ночь доконала ее. Мэдди спасла Нису Далгат и потратила на это все свои силы. Старуха спасла девушку, но заплатила за это жизнью. Мы похоронили ее на холме в деревне, и люди приносят туда цветы.

      – После этого госпожа Далгат начала исцелять? – спросил Адриан.

      Августин кивнул:

      – Очевидно, Мэдди подарила ей не только жизнь. Может, она знала, что умирает, и хотела передать свой дар. Вскоре госпожа Далгат начала исцелять больных, как Мэдди.

      – Как она это делает?

      Августин воздел руки к небу:

      – На ней благословение нашего Господа, и он ее слушает.

      – Но ведь вы настоятель. Разве не к вам должен прислушиваться ваш Господь?

      – Марибор сам выбирает, через кого действовать. У него свои причины. В том, что мы их не понимаем, – наша вина, не его.

      Этот разговор больше напоминал рассуждения, которые Адриан привык слышать от священников. За долгую жизнь Августину следовало смириться со скептицизмом. Адриан полагал, что настоятелю часто доводилось с ним сталкиваться: убеждать людей доверить свои души чему-то, что нужно принимать на веру, – непростая задача. Очевидно, на его лице отразилось сомнение, поскольку он так и не освоил искусное равнодушие Ройса.

      Августин поднялся и хлопнул в старые, мягкие ладоши. Звук получился негромкий, однако глаза настоятеля возбужденно сияли.

      – Идите со мной!

      Он провел их через неф церкви. Два монаха, наверное, знали, куда он направляется, потому что сняли со стены пару факелов и зажгли их от жаровни, стоявшей возле