Грустная книжка. Леонид Жуган

обиженных не помню. Не помню обиженных и в «боевых действиях» – даже Вовка Яланский, а он всегда был, наверно, чуть ли ни генералом, не трогал эти автоматы.

      И, конечно, из-за этих, доставших меня фундаментов и стен, мне приснился дядя Антон: я со своей подружкой-палкой для непослушной ноги уже в сложенном первом этаже нового Ванькиного дома похрамываю по редким свежим доскам пола – пытаюсь дошкандыбать от проёма окна до проёма двери, и только-только добрался до проёма, как вижу: из стены справа выходит дядя Антон и разводит руками, увешанными его деревянными автоматами. Высокий, сильный, светловолосый, добрый – но растерянный! «А где пацаны, воин?» – спрашивает он меня и ищет глазами ребят. Я – во сне же всё! – возьми и брякни: «Дядь Антон, а все в кино». «Так а ты что не пошёл?» – ставит он автоматы к стенке, а одним пододвигает доску на полу, чтоб уменьшить щель. «Меня папка не пускает, но я из будки смотрю» – жалюсь я, а сам ищу в глазах дяди Антона подтверждения, что я, правда, сижу у него в кинобудке – и вот-вот, если это не так, то счас расплачусь. Он кивает на автомат, которым поправлял доску, и подбадривает: «Нравится? Как досмотришь, можешь забрать с собой». «Спасибо, дядь Антон! А после кино я тоже, как Вы, смогу пройти сквозь стену?» – выдыхаю я. Дядя Антон сразу догадался, в чём дело: «Чтобы вернуться в угол незамеченным?»

      Пока я вздыхал и соображал, что новенький ППШ всё-таки стоит батькиного ремня, от которого с моей палкой всё равно не убежать, – уже не во сне слышу: «Держи, дед, свою палку, а мне баба сказала, чтобы ты дал мне вкусняшку!» – это говорит внучка Софья, которая… ещё не умеет говорить по малолетству. «Это не палка – это, Сонь, автомат деда! – хвастаюсь я. – Дядя Антон делал и подарил. Конфеты – вредные. Давай лучше с тобой пройдём сквозь стену, как дядя Антон, – и напугаем бабку!» Ага, не тут-то было! Софья сердито стучит палкой об пол (это я, старый хрен, научил её сердиться по-царски) и выкладывает: «Дядя Антон сказал: «Ты плохой. Не даёшь маленькой девочке конфету». От страха и стыда, что дядя Антон так про меня сказал этому ангелу без конфет, бросаюсь к вазе, но цепляюсь за мою чёртову палку – и лечу сквозь стенку! Одно успеваю подумать: «Деревянная, ветхая, может, жить останусь?» Тут чёрный ужас совсем добивает мои нейроны: «Не пустит больше меня дядя Антон в кинобудку!..» – и прожектор кинопроектора начинает крутиться надо мной и слепить меня… это жена включила свет: «Дрыхни, дрыхни, дорогой! А за молоком кто поедет?» – понятно: я проснулся, живой и невредимый.

      Непонятно только пока про кинобудку – вторую волшебную лабораторию дяди Антона. Да как во сне, так оно примерно и было. Помню только это: стою в углу, не помню, за что наказанный, и умираю от мысли, что все пацаны будут сейчас смотреть «Человек проходит сквозь стену», а я в углу – и мне завтра не выйти во двор: никто даже не подойдёт к тому, кто не видел «такого кино»! Даже сестра-двойняшка Галка меня поняла и не застучала родителям,