Грустная книжка. Леонид Жуган

счёту? Вспоминаешь добрых людей, какие здесь и кого уже нет, – и сразу понимаешь, сколько ж ещё в тебе «пыли и шума». Польза? – польза, даже для окружающих. А убаюкивать слабую, затерявшуюся в вечных, пугающих нас категориях, неспокойную душу всесильным небом – польза? Да, – и ещё какая! Я и за родных спокоен, и за своих кошек теперь, и за себя – любые сказки в мире материальны, когда полезны. И всё ж верчусь, как шашлык на шампуре, – так со всех сторон жарко: знать, всё ж присутствует во мне невосполнимый дефицит простого натурального добра, раз память ищет опоры в прошлом, в ушедших: им, уже небесным, не поменяться – и только им мы здесь верим до конца.

      Санька ушёл совсем молодым, ему, наверно, не было и двадцати пяти. Ну никак его сердце не могло успеть очерстветь. И Санька там, конечно, самый главный – в том заоблачном живом уголке. Да я и сам был бы только рад очутиться там, хоть белым и пушистым, хоть в полосочку и облезлым, если в другой жизни окажусь котом, но с одним условием: лишь бы – любыми путями! – но попасть там в хозяйство Сашки.

      Завидую обаятельному головорезу Сильверу и его клюватому другу. Они друг друга знали как облупленные, и в их сердцах жило полное доверие и вечная любовь друг к другу. И после ещё одного стаканчика я вдруг радостно вздрогнул: костыль – ну, пусть, палочка – у меня уже есть! глаз в детстве из рогатки шпулькой подбили! и очень даже серьёзно – месяц провалялся в областной больнице! а вместо говоруна Капитана Флинта, вон, греется у меня на пузе любимая котяра! – чё? почти Сильвер! И Джанечка моя крутобёдрая вон: поливает грядки, уже загорелая вся! – чем ни «чернокожая»?

      «И дорога а ля Стивенсон в вечный рай любви – вся моя!»

      Даже крикнул с крылечка! Аж три раза! «Пиастры! Пиастры! Пиастры!»

      Джанечка моя покрутила пальцем у виска, а я снова вздрогнул, но… уже с вопрошающей надеждой, туда, к кучеряшкам в небе: «Как ты там? и твой маленький любимец на твоём плече? Сань? Он там тоже признаётся тебе в любви: „Пиастры! Пиастры! Пиастры!“?»

      5. 06. 2018

      Неботаник в очках

      Памяти Юрки Еперина

      Даже бессонной ночью мне снятся только цветные сны. Но всё чаще и чаще нахожу под подушками виноватые, пристыженные хвостики этих снов: «Везёт же тебе, неблагодарный счастливчик: беды на твоём совсем несвятом пути кто-то старательно выметает на обочины, самые наглые просьбы, самые настырные и незаслуженные желания кем-то педантично и пунктуально исполняются, и уже иногда боишься не найти своего отражения в зеркале – на земле ли я? – столько падало кирпичей на шляпу – и мимо! А каждый второй кирпич, ещё не долетев, уже тихо, извиняясь, улетал обратно. Даже для патологического удачника это явный перебор и что-то не сходится с теорией вероятностей. Столько мармелада на одну душу, наверно, полагается только там, безгрешным, а мне кто-то раз за разом выдаёт чужую пайку. Выворачивай