Дивергент. Вероника Рот

фракцию? Мне придется жить на улицах, с бесфракционниками. Но это невозможно. Жить без фракции – значит не просто жить в нищете и убожестве, это значит быть отвергнутым обществом, лишенным самого главного в жизни: коллектива.

      Мать сказала однажды, что мы не можем выжить одни, но даже если бы могли, то не захотели бы. Без фракции у нас нет цели и смысла жизни.

      Я качаю головой. Нельзя об этом думать. Необходимо сохранять спокойствие.

      Наконец дверь открывается, и входит Тори. Я хватаюсь за подлокотники кресла.

      – Извини, что заставила волноваться, – говорит Тори.

      Она стоит у моих ног, засунув руки в карманы, и выглядит бледной и напряженной.

      – Беатрис, твои результаты неокончательны, – произносит она. – Как правило, каждый этап симуляции исключает одну или более фракций, но в твоем случае были вычеркнуты всего две.

      Я гляжу на нее.

      – Две? – повторяю я.

      Горло перехватывает так, что трудно говорить.

      – Если бы ты выказала рефлекторное отвращение к ножу и выбрала сыр, симуляция пошла бы по другому сценарию, который подтвердил бы твою склонность к Товариществу. Этого не случилось, а значит, Товарищество исключено. – Тори скребет в затылке. – Обычно симуляция развивается линейно и выделяет одну фракцию, исключая остальные. Принятые тобой решения не позволили отвергнуть следующий вариант, Правдолюбие, и мне пришлось изменить симуляцию и поместить тебя в автобус. Где твое упорство во лжи исключило Правдолюбие.

      Она криво улыбается.

      – Не переживай. Только правдолюбы говорят правду в этом случае.

      Один из узлов в моей груди ослабевает. Может, я не ужасный человек.

      – Я полагаю, что это не совсем так. Правду говорят правдолюбы… и альтруисты, – продолжает она. – А значит, у нас проблема.

      У меня отвисает челюсть.

      – С другой стороны, ты бросилась на пса, чтобы защитить от него маленькую девочку, а это альтруистическая реакция… Но когда мужчина сказал тебе, что правда спасет его, ты продолжала упорствовать во лжи. Это не альтруистическая реакция. – Она вздыхает. – Ты не убежала от пса – так поступают лихачи, но лихачи берут нож, а ты не взяла.

      Она прочищает горло и продолжает:

      – Твоя здравая реакция на пса означает сильную тягу к Эрудиции. Понятия не имею, как толковать твою нерешительность на первом этапе, но…

      – Погодите, – перебиваю я. – Выходит, вы не представляете, к чему я склонна?

      – И да и нет. Мой вывод, – поясняет она, – что ты выказала равную склонность к Альтруизму, Лихости и Эрудиции. Люди, которые получают подобный результат… – она оглядывается через плечо, как будто ожидает кого-то увидеть, – называются… дивергентами.

      Последнее слово она произносит так тихо, что его почти не слышно, и снова становится напряженной и беспокойной. Она огибает кресло и наклоняется ко мне.

      – Беатрис, – произносит она, – ты ни в коем случае не должна об этом рассказывать. Это очень важно.

      – Мы не должны делиться результатами, – киваю я. – Я знаю.

      – Нет.

      Тори