Расплата за предыдущую жизнь. Евгений Косенков

по траве с упирающимся телом, не променад по площади с наградами на груди.

      – Какого чёрта вы меня притащили сюда? И чё происходит? Нафига в форму оккупантов оделись?

      – Заткнись! – Александр бросил жёсткий взгляд на юношу. – Немцы!

      По дороге шла танковая колонна из нескольких десятков танков.

      – Ну и что, что немцы? Мы с ними дружим, так что хватит из себя партизан строить, – сказал юноша и попытался выползти из укрытия.

      Александр рванул его за ремень назад.

      – Ты чё? Охренел? – взвизгнул юноша, и повторил попытку вырваться из леса.

      Удар в глаз откинул его назад.

      – Сиди смирно! Дай разобраться, что тут происходит! Потом решим выходить к ним или нет!

      – Чё сразу драться? – захныкал юноша, размазывая по лицу грязь вместе со слёзами.

      Танковая колонна пропылила мимо и исчезла за стеной леса.

      Александр с шумом выдохнул воздух и прислонился спиной к стволу берёзы. Вытер пот рукавом гимнастёрки.

      – Нытик, а ты кто такой? – обратился он к хлюпающему носом юноше.

      – Коля, – произнёс тот, вытирая текущие сопли рукавом. – С Уренгоя.

      – Так, всё понятно.

      – Что понятно, Александр? Мне вот ничего непонятно! – Тюляпин нервничал. – Эта форма. Откуда она взялась на мне? Танки эти. Вы хоть объясните.

      – Во-первых. Перестань тыкать. Мы тут теперь одного возраста, если забыл. Во-вторых, мы в прошлом. Не надо делать круглые глаза. Я почему-то в этом уверен. Там, в будущем, нас уже нет в живых. Иначе, мы не сидели бы здесь. Я вот знаю, почему меня сюда закинуло.

      Коля перестал всхлипывать и прислушивался к словам Александра.

      – И почему? – проявил интерес Тюляпин.

      – За всё надо платить, как говорится. Вы помните, как я был одет?

      Оба собеседника разом кивнули.

      – Так вот. Форма, награды – это всё липа. Не был я ни в каком Афгане. И звания у меня нет. Я вообще в армии не служил! Выпендриться захотелось. Только, как говорил мой отец, в жизни за всё надо платить.

      Тюляпин сник, руки зашарили по поясу, наткнулись на стеклянную фляжку с водой. Непослушными руками расстегнул чехол, с трудом выдернул пробку и сделал глоток, уставившись взглядом в одну точку.

      – Я уверен, что попал сюда из-за этого. За какие грехи попали вы, я не знаю.

      – Александр. Саша. Я тоже ряженый. Не воевал я в Великую Отечественную. Славы захотелось, вот и надел отцов пиджак с наградами. Да потом награды матери добавил к ним, – Тюляпин вздохнул и повесил голову.

      – С нами понятно. Остался Коля с Уренгоя. Для ветеранов он молод. Значит, какой-то другой грех есть. Колись, братец.

      – Я…не знаю…

      – Я знаю, – с сарказмом усмехнулся Тюляпин. – Он здесь для того, чтобы проверить свою версию и безвинно убиенных немцах.

      – Убедительная версия. Вот так, Коля, теперь ты боец Красной Армии. Как ты там говорил? Убийцы ни в чём не повинных немецких солдат? Или что-то в этом вроде. Теперь тоже будешь убийцей. Это, Коля, война. Самая настоящая. Тут тебе в бундестаге не дадут читать лекции.

      – Я не могу