До самой неизвестности. Катрин Корр

ты представляешь, какое значение имеет визуальный контакт?

      – Во время секса?

      – Это даже не секс… Это что-то другое, я не знаю, как объяснить. Это как будто какой-то свой космос между двумя людьми. Я раньше это воспринимала за физическое действие. Грубо говоря, бессмысленное трение. А здесь просыпается инстинкт. Здесь тело отключает мозг и делает именно то, что серое вещество бы явно запретило. И самое удивительное, что когда этот космос заканчивается – непременно хочется ещё.

      – Та-а-а-к. Оргазм прошел и надо опять? В смысле, опять хочется?

      Я молча киваю.

      – Вау! Послушай, а у тебя же Дима один был, да?

      – Угу.

      – И как это, когда ложишься в постель с другим? Черт, я не могу пока правильно сформулировать…

      – Я поняла, о чем ты. Всё абсолютно по-разному. Совершенно разное отношение к телу, к тебе, к самому процессу… Здесь оно такое диковатое, но в то же самое время очень заботливое что ли. Необузданное и… – Я замолкаю и тяжело вздыхаю, ведь каждое воспоминание той ночи отдается во мне болезненной теплотой. Приятной, согревающей, но слишком болезненной. – Мне очень стыдно за это. Никогда не думала, что сделаю такое, ведь своими же глазами видела, сколько бед это приносит. Но то, что я узнала, каково это вообще – растворяться, исчезать и наслаждаться там, в постели – это бесценно. По крайней мере, теперь я знаю, что это наслаждение действительно существует и никакая не выдумка сумасшедших домохозяек.

      – Я тебе завидую. Как же я тебе завидую и ещё миллионы таких же, как и я женщин, которые никогда не получали настоящего удовольствия от секса. Ой, не просто секса, а от целого космоса! Старания моего Паши по-прежнему ничего толкового не приносят. Кроме цистита.

      Когда-то я страшно страдала этим недугом, что давал о себе знать каждый раз после близости с Димой. Тогда не было и месяца, чтобы я, содрогаясь от режущей боли, не металась в аптеку за антибиотиком. Помню, даже в четыре утра побежала!

      – Так и что дальше? – прерывает мои воспоминания Ира. – Вы общаетесь или…

      – Да. На самом деле я думала, что уже всё. Просто… Это такой странный момент был: я видела в его глазах разочарование и сожаление. Мне показалось, что он съел долгожданную шоколадку, а она у него вызвала тошноту.

      – Началось! – протягивает моя подруга. – Самобичевание.

      – Это не самобичевание, а правда. Жуткая и грязная правда, с которой мне теперь приходится жить.

      – Значит, ты сожалеешь о том, что между вами случилось?

      Я молчу и вспоминаю голубые глаза. Мои любимые голубые глаза…

      – Нет, – отвечаю я тихо и опускаю глаза на свои руки. – Я не жалею.

      – Что между вами сейчас?

      – Мы общаемся. Переписываемся почти каждый день и, наверное, может показаться, что нам уже и говорить то не о чем, но это не так. Мы смеемся, дурачимся, отправляем фотографии, смешные видео – всё как у близких друзей, понимаешь? Но иногда, особенно ближе к ночи, вспоминаются те несколько часов вместе.

      – Тот волшебный и сказочный трах.

      Я закатываю