Товарищ Сталин. Личность без культа. Александр Неукропный

властью собственных идейных последышей и называла диктатуру пролетариата… зеркальным отражением царского режима! А ведь как знать – стала ли бы эта диктатура реальностью, если б сама она получила по приговору суда сполна и по заслугам, а обществу бы раз и навсегда дали понять, что револьвер и бомба ни в коем случае не могут быть средствами выражения собственных политических взглядов? Увы, ничего подобного сделано не было. Шутка ли – до первой серьезной попытки устроить в России революцию, имевшей место в 1905 году, охранные отделения существовали только в Санкт-Петербурге, Москве и Варшаве! Подразделения охранки на периферии фактически стали создаваться только в 1906–1907 годах. О том, что творилось в это время в Империи, сказано выше, хочу заострить внимание на терроре конкретно против «силовых структур». Только офицеров (полицейских, жандармских, армейских) за время революции 1905–1906 годов было убито и ранено более полутора тысяч. В 1907 году эта цифра подошла уже к трем тысячам! Речь, повторюсь, исключительно о командном составе, а не о «нижних чинах» и внештатных сотрудниках. Жертвами террора повсеместно становились генералы, прокуроры, судьи, руководители самих охранных отделений.

      Вслед за открывшими в России кровавый ящик Пандоры народовольцами за револьверами и бомбами потянулись эсеры и анархисты. А на подходе были уже социал-демократы, из которых впоследствии «вылупятся» большевики, не разменивающиеся по мелочам, а планирующие овладеть всей Россией. Решительно необъяснимо – императоров, прости, господи, гоняют бомбами, как зайцев, а все МВД Империи к началу XX века (с писарями, машинистками и прочими «нестроевыми») не дотягивает и до 50 тысяч человек. В Британии, с ее-то населением, к тому моменту было больше 55 тысяч полицейских! Парижская полиция по численности превышает петербургскую вчетверо. Ну что за беспечность?!

      Самое же отвратительно и ужасное заключалось в том, что российское общество, на страже покоя которого, собственно, и стояли все упомянутые выше «охранители», ненавидело и презирало их поголовно и совершенно открыто. Даже, можно сказать, демонстративно. И добро бы речь шла исключительно о «профессиональных революционерах», которых охранка и жандармы давили, как крыс. Или, на худой конец, о представителях «угнетенного трудового народа». Так нет же! Выказывать собственное брезгливое пренебрежение «цепным псам» считалось непременным правилом хорошего тона как раз в «высшем обществе». «Я жандарму руки не подам-с!» – слова как раз не пролетариев, а армейских офицеров, воротивших нос от служивших тому же Отечеству, но носивших мундир «не того» цвета.

      Безумие какое-то! Русское дворянство, составлявшее, дай бог, десять процентов населения Империи и жившее вольготно и сыто за счет остальных девяноста, смачно плевалось в адрес «презренных жандармов», на которых должно было молиться! Вот и доплевалось в итоге… А уж какую лепту внесла в дело шельмования тайной полиции как таковой и ее конкретных представителей русская либеральная интеллигенция!