Бриллианты шталмейстера. Иван Погонин

в комнате сына, идемте, я вам покажу.

      Комната генеральского сына мало чем отличалась от покоев генерала и была обставлена также по-спартански – старик наследника не баловал. Телефон висел на стене, у входной двери.

      – Илюша попросил аппарат у себя в комнате разместить, ему, знаете ли, барышни иногда звонят, и иногда поздно, так вот, чтобы нас с матерью не беспокоить… – улыбнулся Давыдов.

      Мечислав Николаевич снял трубку, крутанул рожок и потребовал у незамедлительно откликнувшейся барышни соединить его с номером 31.

      Через час Мечислав Николаевич в сопровождении городового заходил в дворницкую соседнего доходного дома. В донельзя грязном крохотном помещении, перегороженном пополам ситцевой занавеской, сидели четверо мужиков и неспешно обедали, поочередно загребая ложками из закопченного чугунка приятно пахнущее варево. На столе стоял опорожненный уже водочный полуштоф, из-за занавески раздавался плач ребенка и убаюкивающий бабий голос.

      – Хлеб да соль, чай да сахар, – поздоровался коллежский секретарь, оглядев обедавшую публику строгим полицейским взглядом. – Который из вас слесарь-водопроводчик Скотников?

      Белобрысый мужичонка с чухонской физиономией не донес до рта ложку.

      – Мы-с, ваше высокоблагородие, – сказал он, поднимаясь.

      – Сыскная полиция. А ну-ка, покажи свой инструмент.

      – Какой струмент?

      – Которым ты генеральский стол открывал.

      – Дык они сами… – пролепетал слесарь.

      – Сами с усами, все вы так говорите. Давай показывай, а расскажешь потом. Ну, живо!

      Водопроводчик забрался под нары и вылез, держа в руках деревянный ящик.

      Мечислав Николаевич достал оттуда набор ключей на большом металлическом кольце, пощелкал ими, перебирая, нашел нужный, весело хмыкнул и сказал Скотникову:

      – Доедай давай, и на Офицерскую поедем.

      Водопроводчик доедать не стал – видимо, лишился аппетита.

      Кунцевич пил чай в кабинете начальника и докладывал:

      – Следов взлома ни на входной двери, ни на окне я не обнаружил. Постороннему в дом попасть крайне затруднительно. Выходит, кражу совершил кто-то из домашних. За прислугу генерал ручался, все они служат у него не один десяток лет, поэтому основным подозреваемым становился отпрыск его превосходительства. Стол открыт крайне аккуратно, сразу видно, что работал человек со сноровкой, не генеральский сынок. В этом направлении я и повел беседу с челядью генерала и вскоре выяснил следующее: 27 марта генерал уехал по делам в Вильно. Через час после его отъезда к Илье пришел неизвестный прислуге мужчина, плохо говорящий по-русски, и младший Давыдов тут же послал лакея за слесарем-водопроводчиком из соседнего дома Скотниковым, наказав тому явиться с инструментами в кабинет отца. Когда Скотников пришел, то кроме Ильи Давыдова застал там и его гостя. Слесарь показал, что младший Давыдов попросил его открыть отцовский стол. Водопроводчик утверждает, что сначала испугался и стал отказываться, но Давыдов его успокоил, сказав, что сделать это нужно по приказанию самого генерала, который забыл дома важные