Неизвестная солдатская война. Валерий Федорович Мясников

командира бьют». Тр-р-р… Короткая очередь из автомата, и нет Горелова. Разведчиков было человек тридцать… Тогда так и не дознались, кто стрелял. Младшего лейтенанта потом повесили, а нескольких человек из этой группы расстреляли. Это было на 1-м Белорусском фронте, в Германии.

      Да, когда старший бил младшего, тот не всегда подставлял другую щеку. Дождался своего и Кабыка. Однажды мы с Ляхом спустили его со ступенек второго этажа. За это старшина пообещал нам штрафную роту. И когда после выпуска все ребята уходили на фронт, а нас с Ляхом оставили в полковой школе, ясно было: Кабыка хочет с нами разделаться. А тут узнаем, что немцы где-то прорвали фронт. В таких случаях обычно многие тыловые части срочно бросали на передовую. Ну мы с Ляхом подходим к Кабыке и говорим: «Скоро мы с тобой, собака, по другому поговорим». После этого Кабыку словно подменили. Мне кажется, я бы его всё-таки не тронул, на чертей он мне сдался. А Лях, наверно своё обещание выполнил бы. Отчаянная голова. И таких отчаянных на фронте много было.

      Из оперативной сводки Совинформбюро за 9 декабря 1943 года:

      «Пленный обер-ефрейтор Франц Павлик рассказал: «В середине сентября во Франции из солдат различных частей был сформирован особый батальон, который назвали по имени командира Вестенбергера. В батальоне было шесть рот. Вскоре мы выехали на Восточный фронт. В первых же боях наша рота потеряла 80 человек, а через две недели батальон «Вестенбергер» перестал существовать… Уезжая из Франции, мы знали, что нас ожидает в России, и понимали, что потери неизбежны. Однако никто не предполагал, что батальон будет разгромлен в такой короткий срок. Я попал во вторую роту 73 полка. В течение нескольких дней в полку шли приготовления к атаке. В назначенный час началась артподготовка, но русские открыли такой ответный артиллерийский огонь, что никто из нас не посмел высунуть голову. Офицеры, угрожая нам пистолетами, гнали в атаку, но они не могли никого поднять. Когда русские ворвались в наши окопы, я вместе с другими солдатами сдался в плен». (т. 5, с. 281)

      «24 декабря Кантуемось. Ходим по городу ничего не делаем. Ночую каждую ноч в Зои правда немного мешает ее сестра которая прыехала с Харькова».

      – К безделью относились так: случай тебе сегодня выпал – живи на полную катушку. Потому что завтра ты можешь быть мёртвым. Хотя долгое и вынужденное безделье сильно угнетало. А в целом на фронте напряжение накапливалось. Иногда ни с того ни с сего начинало вдруг трясти, как в лихорадке. К концу войны я стал совершенно невыдержанным. Ещё долго и после войны, бывало, кто накриво мне скажет, без всяких разговоров сразу по сопатке. Особенно, если похваляется, мол, я тебе сейчас дам. Так я не ждал, когда меня ударят, а бил первым. Потом говорю: не обижайся, сам же похвалялся.

      «25 декабря Меня и Ляха переводят в маршевую роту Дали нам оделения по 25 чел. молодых ребят 25 года все почти землякы с Кубани но з далекых р – нов прыбыли 105 ФЗСП Занимаемось тактикой строевыми. Песни поют хорошо и это мне напоминает родную Кубань».

      –