Виноградные грёзы. Книга 2. Джулия Романтик

Почему она пришла ко мне? Эмилия утешает гораздо эффективнее.

      Асоль зарыдала сильнее.

      – Кто там? – с любопытством крикнул из спальни Рэтбоун.

      Усадив подругу на табурет в прихожей, я вернулась в комнату к Стивену:

      – Пришла Асоль. Мы попьем кофе на кухне.

      – Хорошо, – заподозрив что-то – как отлично он меня знает! – но, еще не понимая, что именно, Стив пожал плечами. – Кино гляну.

      – Мы недолго, – пообещала я и, почти бегом вернувшись в коридор, обратилась к Асоль: – Теперь ты. Что случилось?

      Но Асоль не реагировала. Она, пошатываясь и всхлипывая, бросила солнечные очки на тумбочку и ринулась в кухню. Мне ничего не оставалось, лишь последовать за ней.

      – Нужно выпить! Водку, виски, коньяк! Что угодно! – Асоль рывком распахнула домашний бар и жадно изучила содержимое. Ее дыхание сбивалось, руки дрожали. Всхлипы делали грубоватый прокуренный голос писклявым. – Умоляю, Ари!

      Мной овладел ступор: изредка моргая, я смотрела на безумие подруги. Что же произошло? Асоль тем временем откупорила бутылку портвейна, чудом не расплескав содержимое, и жадно глотнула. Я чувствовала, еще мгновение – и случится истерика.

      Так оно и вышло.

      Алкоголь, вероятно, обжег девушке горло и Асоль, выплюнув янтарную жидкость, стала захлебываться новой волной слез. Она выронила бутылку: та, встретившись с гладким паркетом, разбилась вдребезги. Стивен чудом не услышал: в спальне гремели спецэффекты домашнего кинотеатра. Асоль зарыдала громче. Слезы перешли в жалкое подобие животного воя. Наверное, я бы хотела, чтобы Стив пришел мне на помощь. Ведь дело касается его полоумного лучшего друга.

      Наконец, я взяла себя в руки. Асоль пришла сюда не для того, чтобы я наблюдала. Она пришла за помощью. Ко мне. Это, конечно, с учетом последних событий весьма странно, но я не могу ей отказать. Подойдя к подруге, я обняла девушку. Она уткнулась лицом мне в плечо и зарыдала громче. Я гладила Асоль по огненным волосам.

      – Тише, дорогая, – ворковала я, когда Асоль немного успокоилась. – Расскажи, что произошло?

      Асоль, невидящими из-за пелены слез туманно-серыми глазами, посмотрела на меня и на ощупь отыскала табурет. Рухнув на него, опустила голову и, вцепившись руками в волосы, забормотала:

      – Всё ложь. Ложь. Он не любит меня. Никогда не любил…

      – Кто? – спросила я, ощутив нехватку воздуха. Я молила бога, чтобы мои опасения не подтвердились. Джерад не посмеет. – О ком ты говоришь?

      Асоль молчала, до побелевших пальцев сжимая корни волос. Она стала раскачиваться из стороны в сторону и тихо повторять:

      – Я дура, Ари. Дура. Прости меня.

      Минутную тишину нарушали только взрывы в боевике на домашнем кинотеатре. Асоль запрокинула голову назад, пытаясь остановить слезы, и одними губами произнесла:

      – Джерад…

      Когда с уст подруги слетело имя гитариста группы «Vine daydreams», имя лучшего друга Стивена Рэтбоуна, имя человека, который вызывал у меня ненависть, я с шумом втянула в себя воздух. Бедная Асоль. Она верила, что сможет изменить Джерада: