Продавцы грёз. Том 2. Геннадий Башунов

Ножа нахлынули воспоминания, которые он отгонял от себя весь этот разговор.

      …Девушка лет восемнадцати-двадцати, невысокая, худенькая, заморенная. Ее ладони, вцепившиеся в прутья клетки, покрыты цыпками, взгляд испуганный, затравленный. Она смотрит на уважаемого купца Нестола своими карими неестественно огромными из-за худобы глазами и не знает, бояться ли его или наоборот умолять, чтобы ее купили. В клетке осталось всего полдюжины женщин, и она единственная, у кого остались силы стоять. Если бы не это, Два Ножа ее бы и не заметил.

      Они в Северном, кончается распродажа, и тех, кого господа не купят себе в слуги, повезут на юг. А на юге их, скорее всего, будет ожидать либо вечное рабство, либо и того хуже – котел.

      – Порченый товар, господин. Сильно, вроде, не насиловали, но не девственница – точно.

      – Это для жены. Месяц назад у меня родилась дочь, ей нужна помощь. Эй ты, умеешь за детьми ухаживать?

      Губы девушки дрожат, на глаза накатывают слезы.

      – У меня была дочь…

      – Господин! – орет работорговец, лупя палкой по прутьям, но так, чтобы не зацепить пальцы приглянувшейся покупателю рабыни.

      – У меня была дочь, господин…

      – Беру.

      … Служанки называли ее Цыпкой. Спрашивали, не сама ли она съела собственную дочь. Два Ножа слышал их насмешки, а сейчас смотрит, как она беззвучно плачет, спрятавшись в чулан. Ее худенькие плечи дрожат, по почти еще голому затылку (пришлось обрить, чтобы наверняка вывести вшей) стекает плевок.

      Он подходит к ней и гладит по плечу. Цыпка вздрагивает и поворачивает голову, в глазах появляется страх, когда она понимает, кто к ней прикоснулся…

      Нет, дело не в этом.

      – Я вернусь к работе, господин Нестол. Сейчас же…

      Два Ножа склоняется к ней и целует. Жадно, так, будто никогда раньше никого не целовал. И она отвечает ему, отвечает со страстью.

      – Больше никто… никогда… понимаешь?.. – шепчет он ей на ухо.

      – Господин Нестол…

      – Меня зовут Два Ножа…

      … Гнойная харкота с четкими кровяными вкраплениями покрывает ее подбородок и грудь. Она кашляет, кашляет и не может остановиться…

      … – Туберкулез не лечится, господин Нестол…

      … Она так слаба, что не может разговаривать. Только вымученная улыбка едва касается губ.

      – Я не мог раньше, – шепчет он, гладя ее руку. – Прости меня, не мог. У меня родился… родилась вторая дочь, и я обязан был…

      Она слабо пожимает его руку и вкладывает кусок бумаги.

      «я тебя люблю дваножа», – написано в ней неровными крупными буквами. Он плачет, сжимая клок бумаги так, словно пытается его раздавить.

      – И я тебя люблю, Цыпка…

      Два Ножа склонился к смотрителю и прошипел ему на ухо:

      – Единственная женщина, которую я любил всем сердцем, была с материка.

      Левый глаз словно обожгло, и эта боль четко дала понять Представителю четвертого клана – в этот раз все получится.

      Когви вытаращил глаза, но вовсе не от слов, которые ему сказал уважаемый купец