Вскрытие показало…. Патрисия Корнуэлл

«Господи, нет, конечно».

      Марино: «А вы в этом уверены?»

      Петерсен: «Уверен. Уверен, что не могу понять. И не хочу!»

      Марино: «Мэтт, я отдаю себе отчет, что вам страшно об этом думать. Но попытайтесь. Представьте, что репетируете роль маньяка-убийцы. Каким он должен быть?»

      Петерсен: «Не знаю! Я не хочу играть такого отморозка!» Тут голос Мэтта сорвался, и внезапно ярость, видимо давно уже накопившаяся у него на Марино, вырвалась наружу: «Не понимаю, зачем вы меня об этом спрашиваете! Чертовы копы! Это вы должны вычислить убийцу, вы, а не я!»

      И он замолчал.

      Пленка продолжала мотаться, но ничего, кроме кашля Марино и скрипа стульев, не было слышно.

      Наконец раздался голос Марино: «Беккер, у вас случайно нет запасной кассеты?»

      Неожиданно Петерсен (явно сквозь слезы) пробормотал: «У меня есть кассеты, но они в спальне».

      «Мы будем вам очень признательны», – холодно произнес Марино.

      Через двадцать минут Мэтт Петерсен стал рассказывать о том, как обнаружил тело своей жены.

      Это был кошмар. Голос заполнил кабинет, и мое воображение разбушевалось не на шутку.

      Петерсен: «Да, уверен. Нет, я не перезванивал. У нас с Лори это не было заведено. Я просто сразу поехал домой – нигде не задерживался, ни с кем не разговаривал. Репетиция закончилась, я сдал костюм и поехал. Было примерно полпервого. Я очень торопился – я ведь не видел жену целую неделю.

      Я приехал около двух. Мне сразу бросилось в глаза, что в доме не горит свет. Я решил, что Лори уже спит. У нее очень напряженный график… был. Полсуток на работе, сутки дома. Кто такое выдержит? А в эту пятницу она работала до полуночи. А в субботу, то есть сегодня, должна была отдыхать… Завтра она заступила бы на дежурство в полночь – и до двенадцати дня в понедельник. Вторник – выходной, среда – дежурство с полудня до полуночи. И так все время.

      Я сам открыл дверь и включил свет в гостиной. Все выглядело как обычно. И, знаете, хоть у меня в тот момент еще не было причин волноваться, я отметил, что свет в холле выключен. Лори всегда оставляла свет для меня, потому что я сразу шел в спальню. И если Лори не чувствовала себя совершенно разбитой – а это случалось редко, – то мы сидели на кровати, пили вино, разговаривали почти до утра, а потом спали до обеда.

      В спальне меня сразу же что-то насторожило. Было темно, хоть глаз выколи, но я все равно почувствовал что-то неладное. Видимо, так чувствуют животные. И еще мне казалось, что в спальне какой-то странный запах. Я не мог понять, чем это пахнет, и это только еще больше смутило меня».

      Марино: «Что за запах?»

      Молчание.

      Петерсен: «Сейчас. Я пытаюсь вспомнить. Запах был слабый, едва уловимый, но все-таки он был… Неприятный такой, похожий на аромат гнилых фруктов. Я не мог взять в толк, откуда он появился».

      Марино: «Похож на запах пота или спермы?»

      Петерсен: «Похож, да. Но все-таки это было что-то