Ужасные дети. Адская машина. Дневник незнакомца. Жан Кокто

следующий день обслуживание наладилось. В пять тридцать сиделка в белом халате открыла дверь Жерару, который принес искусственные пармские фиалки в картонной коробочке. Элизабет не устояла.

      – Пойдите к Полю, – сказала она без всякого ехидства. – А мне надо проследить, как маме делают укол.

      Поль, умытый и причесанный, выглядел почти хорошо. Он спросил, что нового в Кондорсе. Новости были сногсшибательные.

      С утра Даржелоса вызвали к директору. Тот хотел продолжить допрос, начатый надзирателем.

      Раздраженный Даржелос ответил что-то вроде «ладно, ладно!» таким тоном, что директор, вскочив, погрозил ему через стол кулаком. Тогда Даржелос вытащил из кармана кулек перца и швырнул ему в лицо все содержимое.

      Эффект был так ужасен, так чудодейственно молниеносен, что Даржелос в испуге вскочил на стул, движимый инстинктивной защитной реакцией на неведомо какой прорвавшийся шлюз, обрушившееся наводнение. С этой возвышенной позиции он смотрел, как пожилой человек, ослепленный, рвет на себе ворот, повалившись на стол, мыча и демонстрируя все симптомы буйного помешательства. Зрелище этого помешательства и Даржелоса, остолбеневшего на своем насесте с тем же глупым видом, что и вчера, когда он бросил снежок, пригвоздило к порогу прибежавшего на шум надзирателя.

      Поскольку смертной казни в школах не существует, Даржелоса исключили, а директора отвезли в больницу. Даржелос прошествовал через вестибюль с высоко поднятой головой, надув губы, никому не подав руки.

      Легко вообразить чувства больного, которому друг рассказывает об этом скандале. Раз Жерар ничем не выдает своего торжества, то и он не покажет, как ему больно. Однако это сильнее его сил, и он спрашивает:

      – Ты не знаешь его адреса?

      – Нет, старик; такой парень адреса никому не даст.

      – Бедный Даржелос! Вот, значит, все, что нам от него осталось. Дай-ка сюда фотки.

      Жерар вытаскивает из-за бюста две фотографии. Одна из них – классная. Школьники выстроены лесенкой, по росту. Слева от учителя сидят на корточках Поль и Даржелос. Даржелос скрестил руки и, как футболист, гордо демонстрирует свои мощные ноги – немаловажный атрибут его царственного достоинства.

      На другой фотографии он снят в костюме Атали. В школе ставили «Атали» на праздник Святого Карла Великого. Даржелос пожелал играть главную роль. Из-под вуалей и мишуры он глядит, как молодой тигр, и напоминает великих трагических актрис 1889-го.

      Между тем как Поль и Жерар предавались воспоминаниям, вошла Элизабет.

      – Прячем? – сказал Поль, помахав второй фотографией.

      – Что прячем? Куда?

      – В сокровище?

      Лицо девочки угрожающе потемнело. Сокровище было для нее святыней. Поместить в него что-то новое – дело нешуточное. Прежде надо спросить у нее.

      – Тебя и спрашивают, – настаивал брат. – Это фотография парня, который залепил в меня снежком.

      – Покажи.

      Она долго изучала снимок и не дала никакого ответа. Поль добавил:

      – Он залепил в меня снежком, и сыпанул перцем в директора, и его выгнали из школы.

      Элизабет