Сладчайшие дни бытия. Татьяна Батурина

инок, снискавший с небес благостыни –

      Всетьму вековую разъять…

      Кому-то ведь надо на дрéвлей равнине

      Смиреньем державным сиять.

1996

      «Тихая станция, пение…»

      Тихая станция, пение

      Русо-ржаных петухов,

      Древле-родное сопение

      Тётушкиных пирогов…

      Роза – к морозу, акация

      Исстари к станции льнёт –

      Жаль, не моя это станция,

      Радужка слёзных тенёт…

      Исстари русские проводы

      Чтимы родимостью встреч:

      Хватит и хмеля, и солода,

      И медосбористых греч!

      Диво ль, что сладостным ладаном

      Льётся с Небесных верхов

      Шелест стиховны, угаданной

      В шелесте детских стихов?..

      Видно, моя это станция,

      Коль, не погинув едва,

      Наша соборная нация

      Родиной малой жива!

2000

      Русичи

      И знойно, и холодно сразу,

      И осень читает с листа,

      Что высокородному глазу

      Блаженно близка нищета.

      По воле, по дикому полю

      Идут, не щадя живота,

      И вещие листья юдоли

      Листают наивно, спроста…

1999

      Времена года

      Ау!

      Весна гремит ключами,

      Вскрывая льдяные замки,

      И бирюзовыми свечами

      Сияют первые ростки.

      И следом влюбчивые лозы

      Сплетают старенький сюжет,

      А там и трепетные розы

      Готовы выглянуть на свет.

      И вдруг – цыганские подолы

      Метут осеннюю листву!

      И – «…нивы сжаты, рощи голы»,

      Пора и зимнему холсту

      Ниспасть на зябнущее поле,

      Всем ваньку снежного валять,

      А мне при свечке, при неволе

      Прелестны письма замышлять…

1995

      «Когда душа нечаянно несчастна…»

      Когда душа нечаянно несчастна,

      Я еду через весь родимый град

      В чужом саду читать Экклезиаста –

      Се не мудрей, чем свой лелеять сад.

      Но прав мудрец, что и труды, и страсти –

      Томленье духа, суета сует,

      И всё в миру у времени во власти,

      И, словно детства, сада больше нет.

      Не зря по саду в приступе поганства

      Прошлась чужая смрадная кирза…

      Отцовский сад, наивное богатство!

      Три яблони, две вишни и лоза.

      И неужель не будет и помина

      В грядущем обо всех земных садах?

      Проходит образ видимого мира,

      Уже теперь он ветрен, словно прах.

      Как девушка, утратившая девство,

      Я навсегда проплакала глаза…

      Отцовский сад, прощёное наследство!

      Три яблони, две вишни и лоза.

1996

      «Лесного затаённого покоя…»