Чертово колесо. Михаил Гиголашвили

занес нож.

      – Оставь его! – закричал Рублевка. – Все отдам – его отпусти, зверь!

      – Давно бы так! – процедил Сатана и оттолкнул мальчика. – Неси!

      Тот убежал в галерею, а Рублевка пополз к гардеробу, покопался в нем и, не вставая с колен, вытащил из белья несколько полиэтиленовых пакетиков, чеков, в которых чернели пятна опиума. Сатана оттолкнул его, вывалил всю стопку простынь – и на пол посыпались другие пакетики.

      – Этого мало! Где еще?

      – Нету больше. Убей, нету… – канючил Рублевка, сидя на полу и размазывая кровь по лицу.

      – Убью, не сомневайся! Давай, Ладо, включай утюг – он думает, мы тут шутки шутим, из-за двух чеков пришли. Сейчас убивать будем! Сперва тебя, потом – сына…

      И Сатана, склонившись над Рублевкой, стал запихивать дуло нагана ему в рот. Рублевка, мыча, вырываясь и по-собачьи мотая головой, пополз к колченогой тумбочке и вытащил из нее банку из-под сметаны, залитую черной массой. Сатана велел ему собрать чеки, разбросанные по комнате, и сложить туда же, в банку.

      Пока Рублевка, оттирая кровь, собирал чеки, в квартире стояла тишина, только слышалось хриплое дыхание Сатаны, шорох пакетиков и всхлипывания мальчика из галереи. Рублевка дрожащими руками протянул банку Сатане. Тот глазами указал на стол. Барыга поднялся с колен и поставил банку на стол. Он тоже всхлипывал, судорожно икая.

      – А теперь деньги! – приказал Сатана и взял двумя пальцами Рублевку за кадык.

      – Какие деньги? – успел пискнуть он, но Сатана свалил его с ног, прижал подошвой его щеку к полу, а лезвием финки пощекотал его затылок:

      – Где деньги, падаль?

      Рублевка в предсмертном ужасе клокотнул что-то.

      – Где? – шепотом спросил Сатана, не отрывая ножа от мелко дрожащего затылка.

      – Там, там! – засипел Рублевка. – В столе, на кухне…

      Сатана поволок Рублевку на кухню. Послышался стук открываемых ящиков, звон вилок и ложек. Сатана вернулся, на ходу просматривая купюры. За ним плелся Рублевка, бессильно опустив руки и неся какую-то чушь:

      – Никогда не знал… У меня ничего, это все Чарликино… Артуркино… Откуда у меня лекарство? Что мне Чарлику отвечать? В глаза не видел…

      – Врешь, все это твое, – пряча нож, сказал Сатана и, взяв банку, пригрозил: – Чтоб молчал, сука, а то вернусь и перережу всю семью!

      Они уже были в прихожей. Вдруг Рублевка кинулся на колени:

      – Сатана, оставь пару чекушек, я умру в ломке, прошу тебя, оставь хоть пару!

      Сатана, не глядя, вытряхнул из банки на пол пару пакетиков…

      Потом была какая-то страшная хата в Сололаки[8], разбитый шприц, хрипы Нугзара, охи Сатаны в очередном приходе, его севший шепот, которым он хвалил лекарство и говорил Ладо, что барыгу они кинули вместе, и теперь самое время повеселиться, что Ладо не должен обижаться на него за удар в челюсть – так было надо и так лучше, пусть Рублевка думает, что не он один пострадал, что они заставили Ладо это сделать – теперь Ладо не потеряет барыгу и всегда сможет обратиться к нему, если надо.

      – Ну, извини, если сильно

8

Старый район Тбилиси.