Чертово колесо. Михаил Гиголашвили

Помню, когда у Чурчхелы мать повесилась, он все равно пришел на стрелку и тоже выпрашивал у всех лишний заход – мол, мать повесилась, пожалейте!

      – Из-за него она и повесилась, между прочим!

      – Где сейчас этот Чурчхела?

      – Кто его знает? Подох, наверное, где-нибудь… Он же все на Украину за кокнаром ездил…

      Опять вспомнили Сатану и Нугзара – гуляют, небось, с бабами, колются, видео смотрят, фирму курят, а ты сиди тут и жди, когда от татар приедут… Привезут ли еще?.. Неизвестно.

      Из туалета неслись харканье и хрюканье. Потом Черный Гогия вылез и обвел всех бессмысленным взглядом из-под черных, сросшихся бровей. Его спортивная куртка была вся загажена.

      – Уф-ф-ф… – протянул он тоскливо, делая суставчатыми мосластыми руками какие-то движения и повалился на кушетку.

      – Что с тобой, Гогия? – забеспокоились все.

      Труп был тут никому не нужен. Один Бати безучастно смотрел на мучающегося гиганта.

      – Ох и ломает его! – пожалела Гогию Анка, мокрой грязной тряпкой отирая с него блевоту.

      – Где же они, в конце концов?! – встревоженно произнес Серго, меряя мастерскую шагами. – У меня совещание в четыре. Как я там в ломке буду сидеть?

      Что-то вспомнив, он кинулся к телефону, почти вырвал его из рук Бати, долго набирал номер, так же долго просил кого-то позвать, ждал, опять долго просил кого-то кому-то что-то передать. Бати принялся ругать бандитов:

      – Кинули – и все! А мы? Мне тоже в торг надо… Сколько, кстати, денег дали Гуге и Ладо?

      Художник принялся считать:

      – Гогия дал триста рублей. Тугуши – сто. Серго – свои сто и пятьсот чужие. Анка – пятьдесят. У самого Туги был чужой стольник. И ты дал сорок три…

      – Сорок три? – возмущенно переспросил Тугуши, вертя рыжей головой. – Уж и не помню, чтобы Бати хоть раз положил что-нибудь круглое! Всегда у него то двадцать семь рублей, то двадцать восемь… Сегодня вот сорок три. А сам миллионами ворочает у себя в магазине! Как ни войдешь к нему – полки пустые, покупателей нет, а продавцы стольники считают…

      – Тебя не спрашивают! – огрызнулся Бати. – За своей задницей следи!

      – Как это меня не спрашивают? А заход будешь требовать полный! – закипятился Тугуши.

      – Да кто ты такой, сопляк, чтобы мои заходы считать? – Бати встал вплотную к Тугуши. Он не любил Тугуши, как, впрочем, и всех остальных на свете.

      – Хватит, без вас тошно! – попросил Серго.

      Минут двадцать все в молчании бесцельно бродили по подвалу. Самое страшное – ждать. Намного легче бегать, ездить, искать самому, чем сидеть и ждать, ждать, ждать…

      Тут Черный Гогия со стонами попросил его поднять. Тугуши и Художник потащили его в туалет, сгибаясь под тяжестью громадной фигуры, обвисшей, как труп. Одна рука гиганта волочилась по полу, другой он цеплялся за шеи парней, хлюпая носом и пуская слюни. Лицо его искажала идиотская улыбка, но потухшие глаза были угрюмы и злы.

      – А когда они уехали? – тоскливо спросила Анка.

      – Да часов шесть, не меньше…

      – Может,