Чертово колесо. Михаил Гиголашвили

что ты! Ненавидит кайфариков! Сидят целыми днями, совещаются… Штабы имеют, типографии, партии…

      – Делать им нечего! – в сердцах сказал Гуга. – А что им вообще надо?

      – Ну, свободу от империи, самостоятельность…

      – А, понял, лекции Гамсахурдии…

      Зура вернулся с приятелем, молчаливым и коренастым.

      – Времени нет. Люди у меня. Мы сами затащим. Вы езжайте, а то соседи смотрят! – махнул Зура рукой. – Я к тебе на днях зайду, еще пару глав занесу.

      – Ладно. Если меня не будет – матери оставь. Она на мой стол положит.

      – А как последний отрывок?

      – Хорошо. Так, мелочи какие-то по стилистике, чуть-чуть орфографии, – Ладо начал вспоминать, но Зура оборвал его:

      – Потом, когда зайду, поговорим. А сейчас все, расход!

      Гости пошли к машине, а Зура, отперев сарай, стал затаскивать в него аппарат. Другой парень стоял в задумчивости и не помогал.

      – Странные типы, – тихо пробормотал Гуга. – Откуда ты его знаешь?

      – В одном классе учились. Он всегда был замкнутый. Теперь вот писать начал.

      – А что пишет? Бред, наверно? Читать хоть можно?

      – Вполне. Дам, если хочешь. Пересказывать лень, да и трудно. Бесы, идолы, древняя Грузия…

      – Вот съездим в Кабарду, возьмем мацанку и перезимуем – с книжками, музыкой, бабами! – мечтательно сказал Гуга. – Проколы заживут… С лекарства слезем, в себя придем… А то я так плотно сижу, что ничего уже не чувствую, только ломку снимаю. Зачем тогда вообще колоться, не лучше ли трезво сидеть?

      – Знаем эту песню, – вздохнул Ладо. – Трезвым ты не можешь быть – вот в чем проблема.

      – Нет, гашиш поможет слезть.

      – Дай-то Бог. Но верится с трудом. Придет Чарлик, придет Пирожок, принесут опиум, предложат кокнар, покажут кодеин – и все по новой… – печально усмехнулся Ладо.

      Гуга не ответил, сгорбился и начал открывать машину. Он знал, что Ладо прав. И Ладо знал, что он знает. И все всё знали, но устоять были не в силах. Горошина амигдалы намного сильнее двухкилограммового серого вещества…

      13

      После кидняка, который устроил им Анзор, Кока предпочитал на улицу не показываться, потому что был в глупом положении: ему всунули наживку-пустышку, а он ее легко проглотил. За это стоило бы Анзора избить или поранить, но на такие подвиги у Коки не хватало ни сил, ни желания. Да и сидеть в ортачальской тюрьме ему совсем не светило. На Тугуши и Художника надежды крайне мало. А подключать кого-нибудь из районных громил тоже не с руки. Тем более что все довольны кодеином, который брал Анзор, и вряд ли захотят портить с ним отношения из-за Коки. Он ведь сегодня здесь, а завтра – там, в парижах. А Анзор всегда тут! Конечно, если б случилось что-нибудь серьезное, Кока мог бы рассчитывать на поддержку районных ребят, но тут такой глупый пустяк… Из-за него даже как-то стыдно к ним обращаться. Кидняки и обломы были нередки в жизни Коки, поэтому он решил спустить это дело на тормозах, а себе сказал: «Хватит! Пора в Париж,