Дроздово поле, или Ваня Житный на войне. Вероника Кунгурцева

Шишок одновременно с ней треснул по стволу ладонью:

      – Хватит в прятки играть! Выходи, малый, дядька Шишок тебя нашел! – Видать, вспомнил домовик про игры с лешачонком в Теряевском лесу.

      А желтый пес жалобно заскулил и, как в запертую дверь, заскребся в белый – в черных прочерках – ствол.

      И внезапно береза затряслась, ровно в лихорадке, ствол треснул вдоль от комля до макушки, и откуда-то изнутри выдрался худющий парень, ростом со Златыгорку… А ствол, как ни в чем ни бывало, вновь сошелся по разрезу.

      У жердяя были зеленоватые волосы, круглые глаза, лишенные ресниц, и бровей на иссохшем лице тоже не наблюдалось… Неужто это…

      – Березай!!! – заорали хором человек, домовой и вила и кинулись обнимать лешачонка, но не рассчитали своих сил и свалили дистрофика, да и сами повалились на него – настоящая куча мала. Пташек во время березовой лихорадки стрясло на землю, и теперь они, нахохлившись, сидели на мусорной урне. Желтый, как пустыня, пес, взлаивая, пытался вытащить за ногу лежащего в самом низу Березая.

      Народ на перроне пропустил торжественный момент выхода лешака из дерева. Но бурную встречу приметил и теперь вовсю обсуждал событие: дескать, знакомого, что ли, встретили, давно не виделись…

      – Парень с зоны воротился, видать, вон как отощал! – предположил кто-то.

      – И обносился – спортивный костюм на нем лохмотьями висит!

      – Ага, ага… А эти – с собакой – встречают. Свояки!

      – Небось, зек туберкулезник, – вякнула вдруг женщина с девочкой на руках.

      – И педикулезник, – подбавила другая.

      И толпа, собравшаяся вокруг четверых двуногих и одного четвероногого, быстрехонько рассосалась.

      Глава 6

      За бугор!

      Лешак, оглядев компанию, вдруг произнес мерзким голосом вокзального диспетчера:

      – Уважаемые пассажиры! Запрещается открывать двери вагонов на ходу поезда!

      Ваня Житный заорал:

      – Какие двери! Березай, это же я – Ваня! А вот Златыгорка, посестрима твоя и моя! Ты что, забыл, как мы путешествовали? Стеша еще была. Ну, вспомни Степаниду Дымову!

      Лешак, снова оглядев окружающих, видать, вспомнил-таки Стешу – и девочки как раз не досчитался: круглые шары его наполнились слезами. Ваня, испугавшись, что лешачонок сейчас заревет, выпалил, что, ну да, Стеши нет сейчас с ними, дома, де, осталась. Но слезы успели пролиться, Шишок мигом подставил палец, облизал – и выпучил глаза: чистый березовый сок! Как бы еще полесового порасстраивать… Ваня сердито ткнул домовика в бок.

      А лешачонок обнял пса, который так на него кидался, что чуть опять не сронил, облизал лешему всю харю – тоже, небось, оценил березовый сок! – и от избытка чувств принялся скакать вокруг четверки, как дикий конь, мечтающий сбросить невидимого наездника. Соловей с жаворонком дружно осудили действия вокзального пса и во избежание эксцессов взлетели на крышу ближайшего вагона, который тотчас куда-то покатил.

      Поскольку о том, чтобы оставить