Нелюбимая. Ирина Мельникова

голову пришедшего епитрахилью, крестил и благословлял. Всем нам из раза в раз дают шанс, и, кажется, так будет до бесконечности – согрешил, раскаялся, пришёл, исповедовался – и снова туда, в бурлящий поток житейских проблем. Но никто из нас – ни стар, ни млад, – не знает, который раз станет последним. Ибо «о дне же том и часе никто не знает».

      Исповедь закончилась, прошло и Причастие. Ника подошла к кресту, в последний раз взглянула на Колю, который подходил к каждой иконе и долго о чём-то просил. Может быть, о хорошей жене-помощнице? И не знает, что счастье рядом.

      Перекрестилась и вышла. Вроде бы служба прошла, всё слава Богу, а на душе грустно. Опять расставаться с ним на неделю… Опять так и не познакомились.

      На лавочке недалеко у входа в храм сидел отец Макарий – старенький сухонький монах. Кто-то говорил – старец. Ника точно не знала. Всегда здоровалась с ним, иногда вместе со всеми подходила под благословение. Вот и сейчас посмотрела на батюшку, поздоровалась. А он так по лавочке рядом с собой постучал, будто приглашал её присесть.

      Ника замешкалась. Не показалось ли? Не будет ли дерзостью?

      А батюшка улыбается – так светло, словно солнышко.

      Решилась. Подошла ближе.

      – Благословите, – прошептала чуть слышно.

      – Погодка сегодня какая чудесная, – сказал отец Макарий, глядя на неё снизу вверх.

      Было это как-то неудобно и непочтительно. Ника несмело присела рядом.

      – Да, – только и сказала в ответ.

      – А что ж тогда невесёлая такая? Грызёт, грызёт изнутри… – и опять улыбается.

      Что грызёт? Грех какой нераскаянный? Или это он про любовь её неразделённую, незамеченную?

      – В терпении вашем стяжите души ваша, – продолжал батюшка. – Поэтому не ослабевай, не унывай. Всегда на первом плане имей пользу душевную свою о других, а потом уже необходимое телесное, удобства, спокойствие, и, пожалуй, временем утешение.

      Что это значит, Ника поняла смутно. Загадками говорил батюшка. А то, что терпения и спокойствия у неё нет – это правда. Оттого и радости не видно.

      – Батюшка, я так его люблю! А он меня не замечает, – ляпнула Ника, прежде чем подумала, как будто только этот человек в рясе и мог её понять в целом мире. Никому ведь прежде не говорила.

      – Ну, любишь – это хорошо.

      – Да что ж хорошего, если только боль и слёзы от этого?

      – А ты бы чего хотела?

      – Я замуж хочу.

      – Вступающие в брак по влечению страсти чаще всего бывают несчастливы в жизни.

      – А как понять: страсть это или любовь?

      – Терпение нужно, терпение.

      Она опустила голову. Никто её не поймёт. Сколько ж можно терпеть?

      – Знаешь, что имя твоё значит?

      Ника не сразу определила, правильно ли поняла вопрос. А отец Макарий уже ответил за неё:

      – Победа. Вот и у тебя будет победитель, – и улыбнулся так… по-особенному.

      Ника вскинула