Субботние беседы. Истории о людях, которые делают жизнь интереснее. Майя Гельфанд

писал дневники.

      – У вас была бумага, карандаш?

      – О, это целая история. Сейчас я вам покажу.

      Он уходит и возвращается с конвертом, из которого вываливаются прозрачные длинные отрезы бумаги, исписанные крохотным, миллиметровым почерком.

      – Это те самые знаменитые «Дневники», которые вы писали в лагере?

      – Да, они самые.

      – Обалдеть! А что это за бумага?

      – Ха, такой бумаги нет на свете, кроме как в лагерях. В соседнем уголовном лагере делали радиодетали и заворачивали их в эту бумагу. А извозчик был у нас один на два лагеря. Он за пачку чая доставал мне эту бумагу. Я скатывал эти записи в тонкий рулон и ждал иногда месяцами, пока ко мне приедет на свидание кто-нибудь из друзей, кому можно доверять, и можно будет эти дневники передать на Запад.

      – Скажите, а после того, как вам объявили о помиловании, вы поверили в Бога?

      – Тогда – нет.

      – А когда?

      – Уже здесь, в Израиле. Здесь слишком много чудес, мать. Надо быть слепым и глухим, чтобы этого не видеть и не слышать. Ведь мы находимся в сердце истории, этого невозможно не заметить. И Бог здесь все время присутствует.

      – А когда вы приехали в Израиль, вы не испытали разочарования?

      – С какой стати? Никаких особых иллюзий у меня не было. Я знал, что это маленькая, провинциальная, нищая и воюющая страна. И я знал, что мы приехали сюда, чтобы строить ее. Я определил для себя так: Израиль – это нормально плохо.

      – В отличие от Советского Союза, в котором было ужасно плохо?

      – Да. Здесь было нормально плохо, а там было совсем плохо.

      – Приехав в Израиль, вы перестали бороться с режимом?

      – Конечно, я же не параноик, чтобы все время бороться. Было уже не до этого. Надо было жизнь устраивать.

      – Я читала, что вас приговорили к расстрелу без конфискации имущества за отсутствием оного. То есть у вас ничего не было?

      – Абсолютно. Я ехал голый. У меня даже чемодана не было.

      – И вот, в Израиле начался новый период вашей жизни. Вы создали газету.

      – Да, я создал газету «Вести», тираж которой на пике превышал тираж «Хаарец».

      – Но у вас же не было журналистского опыта?

      – Никакого. Я даже газеты тогда не читал. Я купил лучшие англоязычные газеты на то время, взял оттуда разные идеи, выработал некий приблизительный образ идеальной газеты, набрал сотрудников, сформулировал принципы и начал трудиться.

      – Эдуард Самойлович, интеллигенция исторически всегда выступала против власти. Так было и в Советском союзе, и израильская интеллигенция не исключение…

      – Я понял, можете не продолжать. Менахем Бегин сказал: «Арабы – наша беда, левые – наше проклятие».

      – И вы согласны с этим?

      – Да. Левизна – это разновидность душевной болезни.

      – Но ведь они тоже борцы с режимом.

      – Ну