Времена философов. Андрей Владимирович Кудин

иногда читать надо, новостями интересоваться. Словом, жить надо нормально, а не гонятся за всякими призраками, таинственными зверьками и прочим, – прозвучал ещё один голос из той же компании, на удивление, не насмешливый, а вполне серьёзный.

      Однако нашёлся кто-то, кто скептично пробурчал в ответ: «Какой дурак поверит какой-то газетёнке». И этот кто-то, вероятно, с чувством понимания того, где правда, где ложь, преспокойно пошёл дальше своей дорогой.

      Мой же разум на все эти слова отреагировал не сразу, так как я был под сильным впечатлением от исчезновения моего собеседника. Однако вскоре они переросли для меня в серьёзную задачу. Характер моих рассуждений мог бы стать более беспокойным и поверхностным после того, как высокорослый парень в кепке, распознав, очевидно, на моём лице озабоченность, обратился ко мне с ухмылкой:

      – Что, парень, веруешь в чудеса?

      Наверное, мне хотелось, чтобы в его голосе прозвучала насмешка. Так было бы для меня проще? Но это было скорее снисхождение.

      – Сочувствую, – обронил он.

      Однако, раздражение, желание спорить, возникли во мне лишь на миг, ибо на ум тут же пришла светлая мысль: «Благосклонность… естественная благосклонность к своим оппонентам и противникам. Если я ещё не научился этому, то мне определённо стоит. Каждый заслуживает благосклонного к себе отношения. И такое отношение говорит о подлинной уверенности в себе».

      По дороге из парка, я продолжал думать об этом: «На самом деле, когда кто-то говорит вещи, с которыми ты не согласен, вовсе не возникает повод выходить из себя, суетливо отстаивать свою правоту. Просто часто так бывает, что мы в этот момент ослеплены и не видим другого пути. Благосклонность… как она возникает? Она возникает из понимания того, что наиболее значимо, а что второстепенно, иными словами: из нашей объективности, которая тем больше, чем меньшее значение мы придаём личностным суждениям и оценкам, и в первую очередь, конечно же, своим собственным. Наибольшую ценность имеет человек в своём естестве и всё то, без чего жизнь его потеряла бы смысл. Всё прочее – преходящее. Нашими мнениями, принципами, а вместе с тем и гордостью, что придаёт им важность, вполне можно поступиться во имя чего-то большего, общего или надличностного. Коль скоро всех возможно примирить, то благосклонность и есть путь к примирению».

      Придя домой, я разложил перед собой всю прессу, пришедшую за последнее время, и почти сразу же наткнулся на искомый материал. Статья называлась: «Иллюзии на смену чудесам». В ней содержалось интервью с человеком, который и был тем самым магом-иллюзионистом, создателем чудес в заброшенном парке. Без сомнения, каждый, кто читает эти строки, знает, о чём повествовалось в данной статье, поэтому многочисленные её подробности можно опустить. Великий мистификатор не сомневался: странные явления имели место в Вильском парке. Однако он также был убеждён в том, что недавно они полностью ушли из нашей жизни. Как-то раз во время наблюдения за ними у него возникла идея: почему бы ему самому не попробовать создавать их? Ведь таким образом