Свет обратной стороны звезд. Александр Петров

случай свечечка припасена.

      Второй лейтенант пошарил в ведерке, извлек коротенький огарок толстой восковой свечки, явно позаимствованный в гарнизонной часовне. Зажег его и поставил на картонку, рядом с выпивкой и закуской.

      Пространство наполнилось оранжевым, осязаемым светом. В тишине было слышно, как негромко поет пламя. Некоторое время друзья заворожено смотрели на чудо живого огня.

      – Много лет назад на второй луне планеты Тэра, что в системе Эпсилона… – начал Стрельников, выдержал театральную паузу, потом продолжил. – На гаубтической вахте училища военного звездоплавания 144/21, в тесной камере блока строгой изоляции случилась встреча четверых оболтусов. Эта встреча положила начало долгой и крепкой дружбы, которую мы пронесли сквозь годы и кампании. Пусть сегодня с нами нет Сережки Ястребова, славного парня, надежного друга, выдумщика, весельчака, мечтателя. Но мы всегда будем помнить о нем.

      Друзья, не чокаясь, выпили.

      – Это я так гладко сказал – немного помолчав, сказал Василий. – На самом деле нас с Ястребом туда кинули за драку, а Федьку за членовредительство и пререкания с командиром. Абрашка только ни за что попал. За стихи.

      – Был дневальным… – усмехнулся капитан – Пришел наш комроты, Головастик с ночной проверкой, а я, прикрыв глаза, декламирую изящную словесность. И вдобавок сказал ему, что он ничего не понимает. Вот дяденька и взъярился.

      – Нет, – заметил Стрельников. – Просто некомплект получался. Нас туда заперли вместе, чтобы Федьку зачморить. Очень Головастику не понравилось, что мебель по казарме летает. Был бы Пашка Анисимов цел, его бы привлекли. Но Крок ему в лоб табуреткой серьезно въехал. Госпиталь и все такое…

      – А потом и вовсе признали негодным, – заметил Конечников. – Знал бы он, как ему повезло.

      – А тебе повезло, что четвертым оказался наш любитель поэзии – беззлобно сказал Василий.

      – Да, – согласился Федор, – повезло.

      – Я сам не знаю, чего. Вот взял и влез, – усмехнулся Авраам. – Решил, наверное, помочь брату-ботанику. Нехорошо вдвоем одного бить.

      – Нифига себе ботаник, – усмехнулся Стрелкин. – Он нам так вклеивал. Мы его вдвоем одолеть не могли.

      – Да брось прибедняться, – сказал Конечников.

      – Я вот Федьку долго понять не мог, – сказал Стрелкин. – Вроде сидит днями в библиотеке, а про крокодилов не знает.

      – А, это…– вставил Авраам. – Летающие крокодилы… Его дразнили сначала «летучей крокоидлой», а потом просто «Кроком». На мой взгляд, лучше, чем «Синоптиц»… Или «Гуталин».

      – Да откуда я знал про крокодилов тогда. Видел я их что-ли? – смутился Конечников.

      – Да ладно, – прервал его Василий. Но вот про Синоптица никогда не забуду. «Я Федор Конечников по прозвищу «Синоптик». И все упали.

      Стрельников с улыбкой посмотрел на Федора.

      – Но вот когда я его записи увидел… Эскиз «Претендента» с пометками, перечень слабых мест линкора и номер «10149». Про номер Крок мне потом объяснил. Но я сразу