За Рифейскими горами. Вальдемар Крюгер

один момент набежавшая тучка закрыло ярко светившее солнышко и бросило легкую тень на пригорок с прокопченным строением деревенской кузницы и все еще стоящим в одиночестве Василем. Но уже в следующий момент небесное светило вернуло все на законные места и одарило щедро землю живительными лучами. Лицо Василя просветлело и он припрыгивая, побежал домой, где его заждалась мать. Да и кушать ему тоже хотелось.

      Насвистывая только одному ему известную мелодию, помахивая палкой-битой, подскакивая как воробышек то одной, то на другой ноге, Василь приблизился к отчему дому.

      Дом семьи переселенцев Соколовых, избушка из леса-тонкомера, ютилась среди таких-же собратьев по несчастью в кривеньком, запущенном переулке, окрещенным старожилами, жившими испокон веку вдоль залитого солнцем берега Агула, непочтительным наименованием «выселок», или того хлеще «Голопуповкой».

      Неполная дюжина убогих домишек выселка, смотрела небольшими подслеповатыми окошками в сторону горы Кияшки, за которой расстилалась вековая тайга, так и оставшаяся для переселенцев злой мачехой.

      После принятия в эксплуатацию Транссибирской железнодорожной магистрали множество мало- и безземельных крестьян из европейской части Российской империи сорвались с насиженных мест и двинулись в Сибирь, в надежде найти там нехитрое мужицкое счастье – деляну свободной земли, которая могла бы прокормить их семью.

      А земли в Сибири было предостаточно, факт. Но только не для пришельцев из-за Большого Камня. Уже давно все лучшие места по сухим еланям, где так хорошо родила озимая рожь и ярица, были заняты старожилами-чалдонами. Крестьянские общины, обладавшие правом на землю, руководились выборными старостами, которые естественно избирались из чалдонов. В Сибири, в отличии от европейской части России, никогда не было крепостного права, этого унижающего человеческое достоинство позорного явления. Коренные сибиряки, к коим относились люди родившиеся и выросшие по ту (или эту, откуда смотреть) сторону Уральских гор, были потомками первых казаков-землепроходцев, ссыльных, как политических, так и уголовных, беглого люда и других категорий, попавших сюда, чаще всего, не по доброй воле. Заимки, основанные их прадедами, выросли до деревень или даже до волостных сел.

      Волостное село Ирбей, к которому относилась Чаловка, было исключением. Уже само его название, говорило о том, что его первые жители относились к действительно коренному населению из «татар», как называли их русские. В переводе с тюркского языка, ир означало болото, бей – грязь, что вполне соответствовало местоположению волостного села. Болотистая пойма реки Кан затоплялась ежегодно во время весеннего половодья. Почему «татары» (енисейские кыргызы) Тубинского улуса выбрали именно это место для своего поселения, оставалось загадкой. Однако, если учесть, что они вели кочевой образ жизни, то возможно, что здесь, на берегу реки, была одна из их многочисленных стоянок, где они жили во время нереста рыбы.

      Во всяком случае первое письменное упоминание о Ирбее