Зимопись. Путь домой. Аз. Петр Ингвин

нам нужна информация, а за Шуриком мы еще вернемся.

      Нас заметили издалека. Из темноты окон в домах за нами наблюдало множество глаз, а в бойницах башни произошло движение – копейщики заняли боевые позиции.

      Остановившись как раз на расстоянии прицельного броска, дядя Люсик громко объявил:

      – Я – школьный распорядитель папринций Люсик, со мной двое спутников, которых я не могу оставить в поселке, поскольку обязан сопровождать лично. Прошу гостеприимства.

      Прошло несколько томительных секунд. Затем тишина сменились скрежетом, окованные створки ворот закряхтели, решетка за ними с металлическим лязгом поползла вверх. Изнутри донесся знакомый тонкий голос:

      – Приветствую. Предлагаю ночлег и стол уважаемым папринцию и его спутникам, с одним из которых я хорошо знакома, а о втором наслышана. В другое время вам пришлось бы остановиться снаружи, но царисса Анисья находится в отъезде, и хозяйка башни сейчас я – царевна Ефросинья. Свободного места много, всех разместим с удобствами. Добро пожаловать.

      «Хозяйка башни» прозвучало хвастливо и как бы с неким намеком. Я тихо сказал:

      – Мне немного не по себе. Боюсь провокаций. Пока я вел царевен из плена, Ефросинья показала себя с такой стороны, что лучше не вспоминать.

      – Да, она девочка своеобразная, – признал дядя Люсик. – Постараюсь не дать тебя в обиду.

      – Я не о себе!

      – И себя не дам.

      – А я, если что, – так же тихо, практически не двигая губами, проговорил Малик, – сам так дам, что мало не покажется.

      – Покажется, – прошептал я.

      Дядя Люсик сжал мою руку:

      – Не полируй себе кровь и выпусти пар из ушей – я все понял и приму меры.

      И мы шагнули вперед.

      Глава 2

      Для визита в башню я выглядел вполне прилично: бронзовый меч, доспехи, шлем, сапоги, юбка. Дядя Люсик по-другому и не одевался: титул обязывал и давала о себе знать усвоенная в новом мире привычка. В юбке он чувствовал себя комфортно, как истинный шотландец. Малик же отказу от штанов воспротивился.

      – Пусть лучше живьем зажарят, – сказал он в лесу перед выходом. – До сих пор принимали таким как есть, что мешает делать это дальше?

      Дядя Люсик поморщился, но кивнул:

      – Для амнистированного разбойника это нормально – выглядеть не так, как добропорядочные граждане. Пусть для кого-то это станет поводом посмеяться, а большинство примет за милое чудачество. К тому же, грозный воин в женском платье – уже как бы и не воин. Что смешно, то не опасно.

      На входе в башню дядя Люсик прошептал нам инструкцию поведения на ближайшее время:

      – Говорить буду я. Без повода рот не открывать, если спросят – отвечать кратко, если вопрос спорный, то предельно туманно и дальнейшее отфутболивать мне. Мы выдаем себя за честных прохожих, и если бы, как обычные уважаемые люди, шли по дороге, то обязаны быть в курсе событий, а мы, как вы понимаете, совсем не, и это печально. Забаву, как мне думается, не объявляли – туда отправляются полной