И радости, и печали. Книга 1. Михаил Зайцев

за край света беги,

      Задних не чуя ног,

      И сам себя сбереги,

      Загнанный в угол зверёк.

      Что ж ты, споткнувшись, опять

      Сел в провалившийся снег:

      Как же в тебя не стрелять,

      Я ведь не зверь – человек!

      Девушка

      В воду медленно входила.

      Осторожно шла по дну.

      А водичка холодила,

      Уводила в глубину.

      Чуть на цыпочки привстала.

      Руки к небу подняла.

      И ещё стройнее стала.

      Оттолкнулась. Поплыла.

      И, своим играя телом,

      И волнуя, и томя,

      Оглянулась, поглядела.

      …Вроде бы как на меня.

      «С первой побудки напевной…»

      С первой побудки напевной

      Утренних петухов

      В радости повседневной

      Часто не до стихов —

      Близких, вчерашних, давних —

      Вот же они, посмотри!

      В строчках наивных, печальных —

      Жизнь от зари до зари.

      «И в густом лесу, и в редкой…»

      И в густом лесу, и в редкой

      Роще слышу всё ясней

      Голоса далёких предков,

      Рыб, животных и зверей.

      Слышу сердцем, чую кожей

      Мир лесов, полей, степей.

      Он и нынче нас моложе,

      Он и нынче нас умней.

      У слона, змеи, волчицы

      И у солнышка в горсти

      Не мешало б поучиться,

      Как природу нам спасти

      От самих себя… Но это

      Ближе сердцу – не уму.

      А пока летит планета

      Стёртым мячиком во тьму.

      «Река покрылась льдом…»

      Река покрылась льдом.

      Кружись в ней, не кружись,

      А жизнь пошла вверх дном,

      Другою стала жизнь.

      Идёт по льду рыбак,

      Не аки посуху,

      Поймать за просто так

      Рыбёшек на уху.

      Пробурит крепкий лёд.

      И на зеленый свет

      Рыбёшка подплывёт,

      А света вовсе нет.

      Несладко подо льдом

      Барахтаться в воде,

      Вся жизнь идёт вверх дном,

      Как впрочем, и везде.

      «В повседневных трудах и заботах…»

      В повседневных трудах и заботах

      О ночлеге, любви, бутербродах,

      Забывал он на небо взглянуть.

      Прижимался к земле. И всё глубже

      В землю плотью входил. И всё глуше

      Покрывался забвением путь.

      И, смешавшись с землёй без остатка,

      Облегчённо вздохнул и украдкой

      На далёкое небо взглянул.

      Там, в пространстве колеблемом, кто-то

      Над своей бесконечной работой

      Одинокую спину согнул.

      К небесам прижимался. Всё глубже

      В небо плотью входил. И всё глуше

      Заунывную песню тянул.

      В небесах растворясь без остатка,

      Облегчённо вздохнул и украдкой

      На далёкую землю взглянул.

      Муж

      Домой придёт – посмотрит колко,

      Хмурной – уставится в окно.

      Жена