Убегающий от любви (сборник). Юрий Поляков

ответил Поэт-метеорист и придвинул к себе сразу два графина.

      Появилась Алла с Филиала, переодевшаяся в бирюзовое, очень шедшее ей платье. И хотя за столом было несколько еще не занятых мест, она, не задумываясь, направилась к свободному стулу между мной и Спецкором. Сердце мое дрогнуло совсем по-школьному. Я налил из графина ей и себе – это было сухое вино.

      – Я очень люблю красное вино! – сказала она, пригубливая из бокала. – Именно красное – оно живое…

      – А наш руководитель, судя по всему, любит коньячок из общественного фонда! – кивнул Спецкор на багровую физиономию товарища Бурова.

      Официант, бережно склоняясь над каждым, разлил по тарелкам суп – протертое нечто, а узнав, что мы из Москвы (Друг Народов с заячьей улыбочкой вручил ему краснознаменный значок), он мгновенно куда-то убежал и вернулся, неся большую корзину толсто нарезанного белого хлеба.

      – Алла, у меня к вам очень серьезный вопрос, – начал я, когда с супом было покончено, а второго еще не принесли. – Скажите, если бы на рублях изображали творческих работников – художников, композиторов или писателей… Как бы вы их распределили?

      – Писателей?

      – Допустим, писателей.

      – А знаете, – сказала Алла, – я, когда получила конверт, почему-то подумала о том же самом. Странно, правда?

      – Наверное, у нас много общего, – игриво заметил я и покосился на Спецкора, но он думал о чем-то своем.

      – Наверное… – согласилась Алла. – Хорошо, давайте попробуем прикинуть, но только вместе… Писатели?

      – Писатели.

      – Значит, сначала на рубле… Самое трудное: с одной стороны, купюра мелкая, а с другой – ее в руках люди держат чаще всего…

      – Может, Гоголя на рубль? – предположил я.

      – Допустим, – кивнула Алла. – А на трехрублевку тогда – Тургенева.

      – Может быть, лучше – Лермонтова? – засомневался я.

      – Допустим. А Тургенева, значит, – на пяти рублях?

      – Принимается. А кого на десятку?

      – На десятку? – задумчиво повторила Алла, отщипнула корочку хлеба и положила в рот. Я вдруг заметил, что мысленно называю ее не «Алла с Филиала», а просто – «Алла». – Костя, а если на десятку Блока?

      – Может, Маяковского?

      – Не-ет, Блока!

      – Для вас я готов на все! А кто у нас тогда будет на двадцати пяти рублях?

      – Чехов! – не задумываясь, ответила Алла.

      – На пятидесяти?

      – Достоевский!

      – Тогда на ста рублях – Лев Толстой! – подытожил я.

      – Конечно! – обрадовалась Алла. – Видите, как все складно получилось! Складно и познавательно! Человек заглядывает в кошелек и приобщается…

      – И главное – облагораживается процесс купли-продажи! – добавил я. – Гениально!

      – А Пушкина вы на копейке выбьете? – ехидно поинтересовался Спецкор, который, оказывается, все слышал.

      – Действительно, мы забыли Пушкина! – огорчилась Алла. – Без Пушкина нельзя…

      Пока