Что за безумное стремленье!. Фрэнсис Крик

важности в том, чтобы обозначить эти области необъяснимого и внести вклад в их научное познание, неважно, подтверждают ли научные объяснения существующее поверье или опровергают его.

      Хотя я находил многие религиозные верования нелепыми (яркий пример – животные в Ноевом ковчеге), я часто оправдывал их, предполагая, что в их основе лежит какое-то рациональное зерно. Это порой приводило меня к необоснованным убеждениям. Так, из книги Бытия я знал историю о том, как Бог сотворил Еву из ребра Адама. Откуда могло взяться такое поверье? Разумеется, мне было известно, что между мужчинами и женщинами существуют – по крайней мере в некоторых отношениях – анатомические различия. Разве не естественно для меня было предположить, что у мужчин на одно ребро меньше, чем у женщин? Первобытный человек, знавший это, легко мог уверовать, что недостающее ребро пошло на создание Евы. Мне никогда не приходило в голову проверить, соответствует ли эта принятая по умолчанию гипотеза фактам. Лишь годы спустя, уже в студенчестве, я случайно проговорился своему приятелю, студенту-медику, о том, что, по моим представлениям, у женщин на одно ребро больше. Я был ошарашен, когда он не согласился, а возмутился и спросил, почему я так считаю. Когда я изложил свои соображения, он едва не свалился под стул от хохота. Я получил суровый урок: когда имеешь дело с мифами, не стоит особо стремиться их рационализировать.

      Школьное образование я получил довольно стандартное. Долгое время я учился в Нортгемптонской грамматической школе. В четырнадцать я получил стипендию на обучение в школе Милл Хилл на севере Лондона. Это была публичная (в английском смысле этого слова, который подразумевает «частная») школа для мальчиков, где большинство учеников составляли пансионеры. Там когда-то учились мой отец и трое его братьев. К моему везению, в этой школе неплохо преподавали точные и естественные науки, и я получил основательную подготовку по физике, химии и математике.

      К чистой математике у меня было отношение довольно обывательское – я интересовался главным образом результатами вычислений. Точная дисциплина строгой доказательности не влекла меня, хотя элегантность простых доказательств и нравилась мне. Не горел я любовью и к химии, которая в том виде, в каком ее тогда преподавали школьникам, походила скорее на кулинарную книгу, чем на науку. Гораздо позже, когда я прочел «Общую химию» Лайнуса Полинга[6], она меня пленила. Но я до сих пор так и не попытался освоить неорганическую химию, а мое знание органической химии все еще весьма отрывочно. Школьная физика мне нравилась. У нас был курс медицинской биологии – один из шестых классов в школе был медицинским и готовил учеников к экзамену на степень бакалавра медицины, – но у меня не возникало и мысли узнать что-то о модельных животных учебной программы: дождевом черве, лягушке и кролике. Вероятно, я уже знал что-то понаслышке о менделевской генетике, но не помню, чтобы нам ее преподавали в школе.

      Я

6

Лайнус Полинг (1901–1994) – американский химик, лауреат Нобелевской премии по химии 1954 г., известный также своей борьбой за ядерное разоружение.