Коварный обольститель. Рене Энн Миллер

Это же самые недра ада. Надеюсь, Тримбл не оставляет вас там одну?

      – Сэр, вы беспокоитесь о моей безопасности?

      – Он остается с вами? – с нажимом повторил свой вопрос граф.

      – Да, он заедет за мной в одиннадцать часов.

      София закончила осматривать рану и прошла в ванную. Выбросив использованные бинты в эмалированное ведро и тщательно вымыв руки, она вернулась в спальню.

      – Сейчас принесу вам завтрак.

      – Мисс Камден, кто еще настолько чокнутый, кроме доктора Томаса, чтобы считать размазню, которой меня кормят, завтраком?

      – Милорд, многие люди начинают свой день с миски горячей каши.

      – А что вы ели на завтрак?

      По его тону было понятно, что он ожидает чего-то как минимум вкусного.

      – Последние два дня я, как и остальная ваша прислуга, завтракала кашей.

      Хейден нахмурился.

      – И они это едят каждый день?

      Вопрос прозвучал так, словно его замутило от одной только мысли об этом.

      – Не знаю, но вполне вероятно.

      – Я хочу, чтобы мне подали нечто более существенное.

      София заметила упрямую складку, появившуюся возле губ. Будучи не в настроении спорить с графом, она решила, что возвращение к обычному рациону может улучшить его настроение. Хоть и маловероятно.

      – Хорошо, я скажу вашему повару, что вы можете перейти на более привычное питание.

      – И заодно передайте миссис Бичем, что я хочу поговорить с ней. Немыслимо каждый день пичкать прислугу кашей.

      Его раздражение скудностью рациона слуг удивило Софию. Кивнув, она вышла из спальни. Проходя мимо зеркала в холле, она не преминула взглянуть на себя, и увиденное не порадовало: на ее лице читалась усталость. Святая Мария! О чем она только думала, глазея на задницу Уэстфилда, словно это ценный экспонат, выставленный в Британском музее. Неудивительно, что этот негодник так самодовольно ухмылялся. Она приложила прохладные ладони к внезапно вспыхнувшим щекам. Пропади оно все пропадом! Этот мужчина никак не походил на малыша Эдварда. Он великолепен, и прекрасно это знает!

      Полчаса спустя София поднималась по лестнице, держа в руках поднос с завтраком графа. На площадке она увидела лакея, закрывавшего дверь в спальню. Мэтьюз, лысеющий мужчина далеко за сорок, вздрогнул, увидев ее, и, сменив затем несколько оттенков красного, покраснел так, что стал цвета спелого помидора. Софии показалось, что сейчас он упадет в обморок, и она бросилась вперед. Крышки тарелок звякнули, а сливочник севрского фарфора опасно накренился.

      – Мистер Мэтьюз, вам плохо?

      Лакей покачал головой, достал из кармана большой белый платок и вытер блестящий лоб. Руки у него дрожали, как у разбитого параличом человека.

      – Мисс, – произнес он, засовывая влажный платок обратно в карман, – позвольте мне подать завтрак его светлости. Я настаиваю на этом.

      София внимательно посмотрела на него.

      – Мистер Мэтьюз, уверяю вас, я смогу справиться с любым вздором, который может устроить или сказать его светлость. Будьте добры, откройте, дверь.

      Он