Коварный обольститель. Рене Энн Миллер

разума, если собирается терпеть его еще хоть минуту. Неужели она уходит? У Хейдена участился пульс.

      – Вы увольняетесь, София? Я всегда знал, что никакая юбка вроде вас никогда меня не переиграет.

      Она замерла как вкопанная и несколько секунд стояла, не оборачиваясь. Затем, не сказав ни слова, она вышла из комнаты. София понимала, что ей нужно немедленно собрать вещи и бежать из этого дома, остановить наемный экипаж и умчаться на нем, не оглядываясь. Однако вместо этого она прошла в кухню, где попросила у повара-француза поднос с ужином для Уэстфилда. Какое-то мгновение она смотрела на свежеприготовленный кофе в кофейнике и думала, не добавить ли туда корень ревеня. Хорошее слабительное, которое доставит Уэстфилду дискомфорт на целый день, чего он определенно заслуживает. Но тут же ей стало стыдно – сиделки не добавляют слабительные средства в кофе пациентам, неважно, насколько те их вывели из себя. Она тяжело вздохнула.

      – Их светлость в ужасном настроении? – спросил месье Лоран.

      – Ваш вопрос, месье, подразумевает, что у их светлости бывает другое настроение.

      Повар хохотнул и вновь занялся подготовкой подноса. София тайком провела рукой по своей ягодице. Она все еще ощущала, где крупная ладонь прожигала ей кожу, словно отлитая из железа и горячая, как клеймо палача. Кроме того, она точно помнила, как прижималось к ее телу затвердевшее естество Уэстфилда. Этот мужчина воспламенил каждый нерв и каждую клеточку ее тела. Потребовалось всю волю собрать в кулак, чтобы сделать вид, что ее это не задевает. Слава богу, он, кажется, поверил, что для нее это ощущение было отвратительным. Было бы хуже, если бы он понял правду, которая заключалась в том, что ей хотелось, чтобы Хейден поцеловал ее, а руки жаждали прикоснуться к нему. Но только до того момента, когда она почувствовала его возбуждение. Тогда она испугалась влажности, возникающей под ее юбками. Действительно жеманница! Должно быть, она сама вконец испорчена. Уэстфилд не кто иной, как бесстыдный повеса с порочным умом, грязным ртом и чересчур крупным мужским органом между ног. Вероятно, ему приснился сон о какой-нибудь молодой наивной девице, или он мечтал о том, как выиграть это проклятое пари. Надо в конце концов понять, что она ему совершенно безразлична. Нужно быть полной дурочкой, чтобы хотеть его. Щеки Софии загорелись, когда она заметила, что месье Лоран пристально смотрит на нее и на его лице расползается улыбка, словно он читает ее мысли.

      Полчаса спустя настроение Хейдена улучшилось, когда он услышал чьи-то шаги в соседней комнате. Неужели София вернулась? Он вытянул шею, пытаясь хоть мельком увидеть ее со своего места на диване. Проклятье! Ни черта не видно. Он схватил костыли и поковылял в спальню. Сердце неприятно стукнуло, когда из гардеробной вышел Мэтьюз.

      – Добрый вечер, милорд. Вам что-нибудь нужно?

      – Да, я хочу одеться. Я намерен выйти.

      Если София уже ушла, он найдет ее и попросит прощения. Лакей открыл рот от изумления.

      – Мисс Камден будет недовольна.

      – Она здесь?

      – Разумеется. Она на кухне.

      – Слава