Темнота. Владимир Тарасов

как понятно всё. Точнее – вообще ничего, но понимать уже не хочется.

      Что делать с пойманной обидой – хрен его знает. Но понятно, почему она её в себе таила. Тоже не знала ведь. Потому и не сказала. За два месяца обоих бы сожрало.

      Глаза закрылись уже сами.

      День первый

      Открыть глаза было сложнее. Свет мешал вспомнить, где я и почему так плевать на всё. Скорее даже не свет, темноты просто не было. Вокруг меня внезапно оказался целый мир вещей, про которые пришлось что-то вспоминать.

      День правда был новым. Солнце взошло, а все мысли будто ночью остались. Попробовал задуматься – и не захотелось. Мог остановиться, значит. Ничего, это до темноты.

      А сколько до неё?

      Телефон, честно соблюдая законы физики, улетел под кровать от долгой вибрации. Разблокировал. Десять, почти ровно. Третий урок заканчивается. И жрать хочется.

      Мама спала на кухне, будить не стал. У неё часто такое было, когда не успевала в срок работы проверить. И в последнее время, без работ только. Блин, видно же было, наверное. Просто хорошо было жить без опасений. Мне нравилось.

      Тихо открыл холодильник, осмотрел, начал закрывать. За секунду до удара вспомнил, за чем пришёл, собрался с мыслями. Через минуту заметил перед глазами вчерашние бутеры. Она вообще такую еду не признавала, слишком просто для неё. Супы обычно были, или мясо, когда премию давали. И перестала же сложно готовить недавно. Всё ведь мог увидеть, а смотрел… ну, по большей части в монитор. Это, кажется, плохо.

      Пока дошёл до комнаты, настроение испортилось окончательно. Ну, или по крайней мере так казалось. Всё-таки было светло, а значит можно было делать, а не думать. Запустил комп, протупил пару минут в экран загрузки… а зачем включал?

      Дошёл до телефона, надо же кого-то послушать пока ем. На экране светился пропущенный от классной. Ниже смска, спрашивала, куда я пропал. Достаточно было одно утро делать что хочется, чтобы обо мне вспомнили.

      Не успел придумать отмазу, которую кину в этот раз, а она уже позвонила ещё раз. Иногда тягу к контролю я понять решительно не мог.

      Машина должна была приехать через 10 минут. Тётка только в город заехала, когда я ей набрал. Удачно, я как раз решился школу посетить.

      Классной так и не ответил, писать не хотелось вообще. Говорить хотелось, наверное. Выговариваться, может. А ей что? Напишет как после дедушки «соболезную. когда на учёбу?» и забудет за неделю? Хоть раз бы вспомнила карга за 4 года, раз так соболезновала душевно.

      Ненавидеть хотелось намного сильнее, чем говорить. Кажется, я начал понимать, зачем люди так массово посещали дуэли в своё время.

      Дверь кухни хлопнула, и волну моральных противоречий сбило звуковой. Встала, значит. Надо выйти. Поговорить. Ну, просто сказать что-то, по крайней мере.

      К ненависти возвращаться не хотелось. Я догадывался, откуда она пришла – не было её до вчерашнего дня, да и ночью не было.