Фейк. Анастасия Сергеевна Румянцева

красивую девочку. Раскосые глаза темно-шоколадного цвета блестят хитринкой. И эти волосы, они даже на вид похожи на черный шелк.

      Даня наизусть знает ее внешность. Не раз рассматривал фотографии в инстаграме. Слишком красивая, чтобы быть правдой. Такая фарфоровая, тонкая, чувственная, изумительная…

      – Я заметила. Спасибо, – отмахивается Алекса от его слов.

      – А-а-а, – растерянно протягивает он, – меня зовут Даниил, – не сразу, но вспоминает с чего начинается знакомство.

      – Александра, – повисает неловкая пауза, в течение которой она задумчиво разглядывает картины на стенах.

      Осознание, что она видит свои портреты, приходит не сразу. А когда приходит, кажется у него краснеет даже мозг.

      – Ты что сталкер, что ли? – хрипит Александра.

      – Нет, нет, я… я просто художник. Рисую то, что мне нравится… – Даниил поспешно срывает картины со стены и переворачивает их холстом к стене. На этой Алекса стоит в пол оборота возле окна, а здесь рисует. – То есть я не хотел сказать, что вы мне нравитесь. Хотя, конечно, вы безусловно красивая девушка. Но…

      – Стой! – прерывает бессвязный поток слов Алекса и кивает на предпоследнюю картину. – Это тоже ты нарисовал?

      Даня озадаченно рассматривает картину, и липкий ужас покрывает его спину. Он должен был спрятать картины, но разве можно было предвидеть?

      И жесткий голос его внутреннего Я отвечает: можно!

      – Ну, да…

      На холсте возле двери уютного домика, за прототип которого он взял свой дом, ютится беглянка в черном плаще. На нее падает тусклый свет недорисованного фонаря. Низ картины остался кристально белым, нетронутым.

      – Я не понимаю… Когда ты ее нарисовал?

      От страха во рту пересыхает:

      – Я… я не помню. Эта картина давно стоит незавершенная. Кажется, еще с лета, – на вкус ложь горчит.

      Александра закрывает глаза и тяжело дышит.

      – С вами все в порядке? – осторожно уточняет Даня и тут же получает гневный взгляд.

      – Нет, черт возьми! Я не могу ходить, у меня до жути болят ноги, горло осипло и кажется у меня температура. Я хочу есть, я устала, я… – она зажмуривается, словно о чем-то вспомнила.

      – Мне очень жаль.

      – Забей. Лучше угости меня чаем, – устало произносит Алекса.

      – Да, конечно. Пойдемте на кухню, – Даня поворачивается к двери и получает в спину едкое замечание:

      – Ты что забыл? Я. Не. Могу. Ходить.

      Даниил будто примерзает к полу. На мгновение даже глохнет.

      – Вы хотите сказать, – он оглядывается на Александру, – что я должен взять вас на руки?

      Она вскидывает бровь:

      – А что? Это проблема? Ночью ты с этим справился на пять с плюсом. Даже к моим ногам прикасался. А может и не только. Я была без сознания, ничего не помню, – она с ироничной улыбкой пожимает плечами.

      Даня шумно выдыхает:

      – Нет! Я бы никогда… – он стискивает кулаки и делает шаг к Алексе. И снова замирает.

      – Че ты уставился на меня, как на удава? –