Конец Пиона. Александр Леонидович Аввакумов

дед Тимофей. Он кнутом сбил с валенок снег и, сняв шапку, перекрестился.

      – Здравствуй, дед! Какие новости привез? – спросил его Александр.

      – Плохие, Татарин, плохие. НКВД шарит по деревням. Не ровен час, могут нагрянуть и сюда.

      Их голоса разбудили спящих.

      – Нужно уходить, пока есть время, – выпалил дед.

      – Куда уходить? В лес? – спросил Тарасов.

      –Есть одно место. Давайте, одевайтесь быстрее, уходим.

      Пока они собирались, старик быстро прибрал посуду со стола.

      – Готовы? Тогда пошли.

      Старик явно торопился и сразу же погнал лошадь галопом. Минут через сорок они свернули на едва заметную дорогу и помчались по ней.

      – Куда ты нас везешь? – поинтересовался Александр.

      – Куда надо, туда и везу. У этого человека вчера вечером проверяли дом. Думаю, что сегодня НКВД едва ли будет проверять снова. Да ты не бойся, Татарин. Это надежный человек. Он тебе поможет связаться с «Лесниками».

      – Он с ними связан?

      – Считай, что я тебе ничего об этом не говорил.

      Проехав еще километра два, они заметили небольшой дом, стоявший на поляне. Вокруг него, словно часовые, застыли ели и сосны.

      – Вот и приехали, – произнес дед и остановил лошадь.

      Набросив на круп лошади попону и бросив ей охапку сена, дед направился к дому.

      – Хворый! Проводи деда, – приказал Тарасов.

      Тот поднялся с саней и, прихватив автомат, пошел за стариком. Минут через пять на крыльце показалась фигура Хворого, который стал махать им рукой.

      – Пошли, – коротко бросил Тарасов и, поправив автомат на груди, первым направился к дому.

      Он вошел туда и увидел деда Тимофея и седого старика, который сидел за столом. Его большой с синими прожилками нос чем-то напоминал Александру баклажан. Взгляд старика был неприязненным и колючим.

      – Здравствуй, – поздоровался с ним Тарасов.

      Старик промолчал. Когда все вошли в комнату, он встал из-за стола и вышел.

      – Что с ним? – спросил деда Тимофея Космач. – Что, не рад гостям?

      – А чему радоваться? – произнес показавшийся в дверях старик. – Вчера здесь были из НКВД и все перевернули, а сегодня нагрянули вы, защитники. Вы, как надолго? Или тоже – чуть, что и в лес?

      – Это зависит от многого, в том числе и от того, как примешь, старик. Накормишь, напоишь, может, и задержимся.

      – Вот-вот, – прошипел старик. – Я так и думал. Все вы только пожрать.

      – Татарин! Я поехал. Пора, – произнес дед Тимофей и, надев шапку, направился к двери.

      – Располагайтесь, – приказал Александр мужчинам и первым стал снимать полушубок.

      ***

      В натопленной избе было тепло. Космач и Хворый спали на печи, а Громила устроился на большой лавке. Из его широко открытого рта вырывался могучий храп.

      За столом сидели Тарасов и старик, которого звали Охрим. Он был гуцулом, но всю свою сознательную жизнь прожил в Бессарабии. Он всегда был лоялен к любой власти, которая за время первой мировой войны и революции менялась неоднократно. В 1939 году